Николай Рыжков - Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

Прежде чем рассказать о том, как этот высший орган государственной власти «исполнял и распоряжался», хочу в нескольких словах напомнить его недавнюю историю.

Вслед за отнюдь не добровольным уходом от власти в 1964 году Никиты Сергеевича Хрущева начали быстро умирать и многие его «революционные начинания». Скончались совнархозы, и на смену им явились из временного небытия министерства. Не оправдавшая себя территориальная система управления народным хозяйством была быстро заменена на отраслевую. Она и при «раннем» Хрущеве, и до него вообще, и при Сталине, и при Ленине, и при царе существовала. И не так уж плохо действовала. Другой вопрос, что до появления совнархозов число министерств и госкомитетов было куда меньше, нежели после их гибели. Как известно, любая бюрократическая система всегда склонна к делению и почкованию. Более того, умножение отраслевых ведомств внешне логично оправдывалось: чем меньше отрасль, тем удобнее и надежнее ею управлять. Уж не знаю, что там имелось в виду под надежностью, но выглядело это иногда как-то странно: ведь любую формулу можно довести до абсурда и создать, скажем, какое-нибудь министерство болтов и отдельно — министерство гаек…

Вспоминается, что и моя личная судьба впрямую связана с таким делением и почкованием. Было родное мне, уралмашевцу, Министерство тяжелого, энергетического и транспортного машиностроения. И вот кому-то показалось, что энергетическое машиностроение не получает необходимого развития, что мало ему уделяется внимания. Решение ясно: выделиться в самостоятельную отрасль. Так и случилось. Убедили, уговорили одни большие начальники других больших начальников, и возникло Министерство энергетического машиностроения, во главе которого был поставлен первый заместитель из министерства прежнего. Но в оставшемся Министерстве тяжелого и транспортного машиностроения понадобился новый первый зам. На эту должность надо было подобрать авторитетного руководителя из отрасли. Уралмаш, как известно, гигантское предприятие и к тому же неплохо работающее. Вот выбор и пал на его генерального директора, то есть на меня.

Повторяю, истинная причина отпочковывания энергомашевцев так и осталась для меня тайной. А вот почему раскололи Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения, знаю точно. Для конкретного человека портфель придумали — для К. Беляка, который приходился свояком Леониду Ильичу, сотворили специальное министерство, которое стало ведать производством машин для животноводства, кормопроизводства и т. д. Воистину: ну как не порадеть родному человечку!

А то, что для державы такое радение дорого стоит, — кому это интересно! Под «дорогим» я имею в виду отнюдь не создание очередной аппаратной государственной структуры со всеми атрибутами, хотя и это деньги немалые. Но куда дороже стоила потеря налаженных производственных связей, которые рвались из-за вновь нарождающейся отрасли. Выделилось, скажем, из Министерства химической промышленности новое Министерство по производству минеральных удобрений — как поделить предприятия, когда все химики тесно связаны друг с другом, как в сплошной химической формуле. Почему Министерство плодоовощного хозяйства, ведавшее вареньем и прочими консервами, надо было выделять из Министерства пищевой промышленности?

Вопросы, вопросы… Ответы на них предстояло искать мне. Невероятно трудно руководить раздробленным на мелкие части хозяйством. И не потому, что много руководителей, с которыми надо встречаться, решать вопросы. При жесткой планово-распределительной системе все взаимоотношения, особенно по взаимным поставкам продукции, регулировались государственными органами. И все обращались в Правительство как в третейский суд. Для сведения — народное хозяйство состояло в то время из более чем девятисот общесоюзных, союзно-республиканских и просто республиканских министерств и ведомств.

Непосредственно в Совет Министров СССР входило сто с небольшим союзных министров и пятнадцать председателей правительств союзных республик. По закону о Совете Министров они автоматически входили в состав Правительства страны. Заседание Совмина в полном составе проводилось не часто, примерно раз в квартал. И только по значительным поводам: например, подведение квартальных хозяйственных итогов или обсуждение годовых планов, крупных, принципиальных для всей страны вопросов. В промежутках руководил работой Правительства Президиум Совета Министров, в который вместе со мной входили все мои заместители, министр финансов и управляющий делами. Президиум собирался еженедельно. В последний год существования Совмина — почти каждый день.

Функции заместителей главы Правительства ранее тоже были, мягко говоря, неопределенными. Хотя каждый из замов вел целое направление в экономике — машиностроение, например, или сельское хозяйство, но ни один из них не занимался проблемами этих направлений в комплексе. Основная их деятельность заключалась лишь в решении текущих, разовых вопросов и выполнении отдельных поручений. А как от них потребуешь взглянуть на проблему в целом, тут же отпор: я здесь ни при чем, есть Госплан, Госснаб — они все видят, все знают… А там, кстати, отраслевая раздробленность тоже куда как сильна была!

Много недоуменных вопросов вызывала и система взаимоотношений внутри Совмина, и методы руководства им. Одну из проблем в связи с этим отмечу. Внешне затушеванная, она имела принципиальное значение. Дело в том, что четыре союзных министра, формально входивших в Совет Министров, никак не подчинялись его Председателю. Деятельность этих министерств была неподотчетна Совмину, а то и вовсе неизвестна ему. Я имею в виду министерства обороны, иностранных и внутренних дел, а также Комитет государственной безопасности. Более того, даже два заместителя Председателя занимали особое положение и вели автономную деятельность — те, кто отвечал за военно-промышленный комплекс и сельское хозяйство. Всеми этими звеньями государственного аппарата безраздельно и властно руководила партия, соответствующие Секретари ЦК и лично Генеральный.

Впрочем, в то время КПСС руководила всем хозяйством и вообще страной в целом. До XIX партконференции еще было несколько лет, и никто не ставил под сомнение всеобъемлющую роль партии.

Я уже упоминал о параллелизме в работе ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Примерно одни и те же организационные структуры, примерно одни и те же вопросы. Однако руководящая роль Коммунистической партии в той же Конституции, в знаменитой 6-й статье, давала право работникам ЦК и его секретарям, которые в своей деятельности, по сути, дублировали зампредов в Совете Министров, командовать не только хозяйством, но и самим «высшим исполнительным и распорядительным органом».