Анастасия Ширинская - Бизерта. Последняя стоянка

Читая Ваше письмо, я представлял, что вхожу в комнату, где за эти долгие годы ожидания мне была обещана встреча. Но комната была пуста, и мне сказали — их больше нет!

И все же несмотря на все, Ваше письмо принесло мне горькую, мучительную радость узнать от Вас правду, чувствуя Вашу доброту и дружбу, узнать, как достойна была их жизнь и смерть…»

Каждый день новые письма приносили мне самые неожиданные новости. Организации моряков из Минска, Одессы, Центральной Азии интересовались моими скромными архивами об истории флота, собирались приехать ремонтировать церковь в Бизерте.

Молодой Игорь из Киева с увлечением писал о своих коллекциях: он собирал все, что касалось старой русской армии.

Все ждали ответа с нетерпением. Марки на конвертах — где они только их находили! — были подобраны мне на радость: портреты наших знаменитых адмиралов.

Я получала подарки, чаще всего прекрасно изданные альбомы русских художников.

Я не имела еще ответа от тунисских властей, не знала, смогу ли я поехать в Россию, но Россия сама доходила до меня, с каждым днем все ближе и ближе.

И уже с такой силой чувствовался этот неудержимый порыв, что я перестала сомневаться в успехе. Чудо не может совершиться наполовину, а я жила теперь в мире чудес!

Мои родители не дожили до этого времени, и ради них я должна вернуться туда, где они когда-то были молодыми.

Впервые за семьдесят лет получила я известия и от семьи деда Манштейна. Сам Сергей Андреевич скончался в начале 30-х годов, но младший его сын жил еще, и повидать папиного брата тоже было для меня чудом. Мне писала его дочь, писал также двоюродный брат Сережа, все приглашали, ждали встречи.

А однажды передо мной появилось Рубежное! Маленькая точка, обведенная профессором Ждановым на географической карте.

Город Рубежное? Вырос ли он на месте старой усадьбы? Так начались терпеливые поиски моего потерянного царства.

По запомнившимся мне маминым указаниям, Таня и Аркадий нашли точное место на старой карте, на границе Харьковской и Екатеринославской губерний, совсем на берегу Донца.

— Напишите директору краеведческого музея, — предложили они.

Так зародилась мысль и установилась связь, и прошлое сплелось с настоящим.

Один из жителей Лисичанска помнил поместье Насветевичей. Его племянница в Тунисе знала меня. До нее дошло письмо, которое она не замедлила мне передать:

«Уважаемая Наталья Борисовна!

От коллектива Лисичанского краеведческого музея с большой просьбой обращается к Вам научный сотрудник музея Блидченко Светлана Олеговна.

Мы были рады узнать о нашей соотечественнице и землячке Анастасии Александровне Манштейн-Ширинской, хотели бы связаться с ней, попросить поделиться воспоминаниями, материалами о человеке, чьим именем названа одна из станций нашего города.

Вы, наверное, знаете, что разъезд Насветевич был открыт 1 февраля 1905 года; в настоящее время это одна из железнодорожных станций нашего города. На месте бывшего дома Насветевичей в 60-х годах построена 4-этажная школа № 5, в которой обучается 753 учащихся.

Просим передать Анастасии Александровне путеводитель по Лисичанску, надеемся, что ей будет интересно узнать о настоящем родного города. Будем рады ответить на вопросы, интересующие Анастасию Александровну, и получить от нее любые материалы, о которых она сочтет возможным нам рассказать.

В ближайшие год-два музей переезжает в новое, специально построенное для него помещение, и надеемся, что введение в экспозицию материалов, связанных с семьей Насветевич, будет интересно для посетителей музея…

Надеемся на Вашу помощь, уважаемая Наталья Борисовна.

Интересующие меня вопросы! Мне хотелось все знать! Почему мне пишут о городе? Ведь усадьба — это была деревня: барский дом со службами, парк, река, лес и поля… Может, у семьи был дом в Лисичанске? Но я никогда об этом не слышала.

Я послала в музей длинное письмо, копии документов, обещала восстановить фотографии. Одна из моих новых подруг, милая Наталия Петровна, смогла реставрировать старинные выцветшие портреты. Я сама собиралась отвезти их в Лисичанск.

Я хотела также, чтобы Светлана Олеговна не беспокоилась. Если мы с Таней сможем приехать, мы удовольствуемся самым скромным приютом на один-два дня. Я не собиралась в туристическую поездку! В чем я могла быть «разочарована»?

Я прекрасно понимала, что белый дом с колоннами жил только на столетней фотографии, что цемент фабрик мог засыпать аллеи парка и что белая пена химических заводов, вероятно, замутила блеск Донца.

Но то, что было в прошлом и что для меня еще живо, этого никто не может изменить! Я примирилась даже с тем, что встреч не будет; что кто-то скажет мне: «Никого больше нет». И в то же время жили в душе слова моих внуков, что «может быть еще там, в России». И сама Россия казалась мне доступнее.

Второе письмо Светланы вернуло нас в настоящее. Оказывается, местоположение усадьбы стало частью теперешнего Лисичанска. Город, разрастаясь вдоль Донца, включил в себя то, что оставалось от поместья. Промышленный городок Рубежное невдалеке, но его фабрики не угроза «моему» Рубежному. Еще не все вымерло.

Конечно, на месте белого дома стоит большое здание в несколько этажей, но это школа. Часть старого парка уцелела и превращена в детский сад. Тропа, засаженная деревцами и кустарником, спускается к станции Насветевич.

Страна — это прежде всего люди! Живы еще старожилы, которые многое помнят. Живет еще столетняя учительница, которая преподавала с мамой на фабрике в 1918–1919 годах и которая вспоминает маму с большой теплотой. Светлана взялась за дело очень энергично: я уже знаю, где мы будем приняты, какие самые удобные способы сообщения с Москвой.

Не забывала она и историю края: от нее я узнала, что поместье было основано в 1750 году. Так впервые я познакомилась с предком Рашковичем. За 200 лет сколько поколений? Понемногу я буду узнавать их и видеть, как общими усилиями превращалась голая степь в цветущий край.

Я знала теперь, что есть на свете кусочек земли, где я никогда не буду чужой, что бы не писали мне в паспорте!

А пока надо было ждать. Год кончался, а я не получила еще ответа. Я переживала с моими соотечественниками события в России и чувствовала полную поддержку со стороны ее представителей. Особая симпатия связывала меня с морским атташе Анатолием Емельяновичем Ессиным: я не забуду его искреннюю доброту ко мне.

Несколько раз в бизертский порт заходило учебное судно «Перекоп». Снова была я на борту русского корабля, и курсанты, которые плавали еще под красным флагом, могли услышать мой рассказ о том, как на этом месте в 1924 году спускали бело-синий Андреевский стяг.