Джон Бэррон - Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»

Моррис с Бойлом все еще писали доклады и отвечали на вопросы из Вашингтона, когда Киссинджер в октябре 1971 года вернулся в Пекин, под предлогом организации предстоящего визита Никсона. На самом деле они с Чжоу провели сердечный, откровенный и широкомасштабный диалог по основным международным проблемам. Одновременно были установлены прочные и дружеские личные отношения.

Вернувшись в декабре в Москву для регулярного обзора итогов года, Моррис обнаружил, что русские снова отворачиваются от реальности. Предстоящее соглашение между Китаем и Соединенными Штатами за несколько недель резко изменило бы соотношение сил не в пользу Советского Союза. А русские продолжали убеждать себя, что «кризис капитализма углубляется и империализм отступает». Относительно незначительные экономические спады в Соединенных Штатах заставляли их думать, что Запад находится на грани краха.

То, что русские давно боялись и предсказывали, произошло в феврале 1972 года, когда Никсон, Киссинджер и Чжоу достигли взаимопонимания. С точки зрения Союза это было хуже самых мрачных их пророчеств. В совместной декларации, подводившей итоги их беседы, – так называемых Шанхайских тезисах – Китай и Соединенные Штаты взаимно обязались совместно выступить против «гегемонистских устремлений других держав (то есть Советского Союза) в Азии». Как писал Киссинджер, «выражаясь яснее, Соединенные Штаты и Китай признали необходимость соответствующей политики мирового баланса сил». Говоря еще яснее, два государства публично и официально вступили в антисоветское соглашение.

Это было достаточно плохо, но куда более важные вещи обсуждались в частных беседах. Китайцы дали понять, что хотят, чтобы Китай и Соединенные Штаты были просто «бывшими врагами», они должны были стать настоящими друзьями и партнерами. Во внутренних делах каждое государство должно придерживаться своих собственных политических, экономических и социальных принципов. Во внешних же делах они должны действовать сообща, несмотря на все идеологические различия. Киссинджер писал: «Мао внес довольно циничное предложение, указав, что в дальнейшем мы можем укрепить основы нашего сотрудничества, если будем время от времени «постреливать» друг в друга – но без того, чтобы принимать слишком близко к сердцу наши собственные заявления». Китайцы призывали американцев сохранять самые мощные вооруженные силы, держаться ближе к Западной Европе и НАТО, укрепить антисоветский альянс, протянув его от Пакистана через Иран и Турцию до Ближнего Востока, и прежде всего, несмотря на внутреннее давление, возникшее из-за непопулярной войны во Вьетнаме, принять и удерживать ведущую роль в мировых делах. Подводя итоги, можно сказать, что они сделали все в пределах их возможностей, чтобы подбодрить Соединенные Штаты, разве что не пели «Сияющий звездами стяг».

В то же время китайцы стремились быть достойными и конструктивными партнерами. Насколько позволяли их возможности, они тайно распространяли китайско-американскую политику по всему земному шару. Они деликатно намекнули, что могли бы помочь в решении общих проблем во Вьетнаме, Камбодже и Лаосе. И заметили, что Соединенные Штаты и Китай могли бы развивать выгодный коммерческий взаимообмен.

Моррис в то время ничего еще не знал об этих исторических переговорах, потому что в феврале 1972 года Гзс Холл направил их с Евой в Польшу и Москву. В Москве Моррис добыл важные сведения, которые доказывали, что русские в самом деле сошли с ума. Три различных и относительно пустяковых события убедили их, что Соединенные Штаты накануне переговоров по вопросам разоружения взяли курс на ухудшение отношений: 1) катер американской береговой охраны задержал советское рыболовное судно, нагло браконьерствовавшее в американских территориальных водах; 2) ФБР поймало и арестовало офицера КГБ Валерия Маркелова, когда тот пытался выкрасть чертежи нового боевого самолета F-14; 3) Госдепартамент аннулировал визы советских граждан, собиравшихся присутствовать на съезде американской коммунистической партии.

Соединенные Штаты могли без труда рассеять заблуждения русских, общаясь с Советами по различным каналам. В частном порядке Соединенные Штаты неоднократно просили Советский Союз держать свои траулеры и плавучие базы подальше от американских вод. Офицер береговой охраны действовал согласно существующим предписаниям и всего лишь выполнил свой долг, задержав вторгшийся советский траулер. ФБР по закону уполномочено ловить шпионов, и, когда агент попался, его арестовали, ни с кем не советуясь. Маркелов действительно был виновен, и, если у русских были какие-то сомнения, они могли проконсультироваться с КГБ. Никсона многие его сторонники упрекали в сотрудничестве с китайскими коммунистами, которые способствовали гибели американских солдат во Вьетнаме. Почему он должен вызывать еще больше шума, помогая коммунистической партии организовать ее съезд?

«СУО-ОЗ» – «сказать Уолту об опасных заблуждениях» – снова пошло в ход.

Те, кто знал Морриса и то, чем он на самом деле занимался, считали его исключительно храбрым человеком, тем более что он прекрасно понимал тот риск, которому подвергался, и последствия возможного разоблачения в СССР. В Ленинской школе в 1930 году среди его учителей были старые большевики, бросавшие бомбы и грабившие банки. Он слушал лекцию профессионального мастера пыток из ЧК/ОГПУ и считал этого умельца воплощением зла до тех пор, пока не осознал, что человек с мягкой манерой говорить и дружеской улыбкой был душевнобольным извращенцем, классическим кандидатом в психиатрическую лечебницу. Но в своем ремесле тот явно был мастером. Он объяснил, что главное в пытке – не убить и не привести жертву в бесчувственное состояние до тех пор, пока из нее не выжато все, что нужно. Никто не сможет выдержать длительной профессиональной пытки, и сложное оборудование не понадобится – достаточно цепи, пары клещей и коробки спичек. «Дайте мне человека на одну ночь, и неважно, насколько он смел и силен, – к утру у него не останется ни единого зуба или ногтя, он пожалеет, что у него есть мошонка, и я смогу выбить из него признание, что он король Англии», – говорил палач.

Моррис знал, что под руководством его друга Юрия Андропова КГБ был великолепно оснащен для разрушения умов и истязания тел с помощью наркотиков, доводящих до безумия. ФБР обещало, что, если Морриса арестуют, его попытаются обменять на сидящих в тюрьме советских агентов. Но Моррис полагал, что советские руководители никогда не согласятся на обмен, который показал бы, как жестоко их надули. Больше того, он был уверен, что, если будет пойман в Советском Союзе, смерть неизбежна – и она не будет безболезненной. И все же он продолжал туда возвращаться.