Джон Бэррон - Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»

В марте 1972 года Международный отдел снова вызвал Морриса в Москву. Предполагалось, что ему предстоит подготовить поездку Гэса Холла в Ханой и Гавану через Советский Союз. На самом же деле там хотели заполучить его в свое распоряжение на период секретных переговоров между Киссинджером и Брежневым, которые должны были состояться в апреле.

Во время краткого визита Холла в Москву Моррис сопровождал его повсюду. Потом Пономарев проинформировал его о новых махинациях китайцев. Те, как всегда, были настроены против Советского Союза, но теперь уже разумнее планировали свои действия. Вместо того чтобы ругать компартии Западной и Восточной Европы, называя их марионетками в руках Советского Союза, они искали их расположения, пытаясь завлечь их в антисоветский альянс.

Они нашли нескольких итальянцев из «Униты» и купили их, как говорится, за пятак. Один из итальянцев провел месяц в Китае и написал для «Униты» десяток прокитайских статей. Весьма добротные и умные публикации оправдывали маоизм. Китайцы даже отвезли журналиста в лагерь, где он встретился с бывшим профессором, который рассказал, что во время «культурной революции» его били, заставляли чистить туалеты и т. д. Но сейчас профессор согласен, что все это делалось правильно.

Итальянская компартия игнорировала советские протесты по поводу этих статей. Китай также пытался наладить контакты с испанской и румынской компартиями.

Пономарев заявил, что Мао превратил Китай в вооруженный лагерь, охваченный враждебностью к Советскому Союзу, и устраняет любого, кто с ним не согласен:

– Линь Бяо был назначен преемником Мао, но позволил себе высказываться против его политики. Мы не знаем всех деталей, но Линь Бяо был против антисоветской линии. Поэтому Мао его ликвидировал, как и Лю Шаоци. Линь не добился своего и был сбит во время бегства на самолете китайским истребителем.

Киссинджер прибыл в апреле, чтобы обсудить соглашения о разоружении; Советы надеялись, что Никсон с Брежневым подпишут их во время встречи на высшем уровне в мае.

При обсуждении Брежнев спросил совета у Морриса, как ему лучше держаться с Никсоном. Он сообщил, что из-за агрессии США во Вьетнаме партии всего мира просили Советский Союз отменить переговоры на высшем уровне, но русские намеревались стоять на своем, если только в ближайшее время какое-нибудь из ряда вон выходящее событие не сделает переговоры невозможными по политическим соображениям. Брежнев добавил, что очень уважает Киссинджера, и характеризовал его как «энергичного и умного оппонента, которого нельзя недооценивать».

Из бесед с Брежневым и Пономаревым Моррис сделал три основных вывода:

1. Китайцы твердо придерживались условий сделки с Соединенными Штатами, выполняли все свои обещания и ждали, что Соединенные Штаты будут поступать так же.

2. Советы настолько жаждут заключить соглашения с Соединенными Штатами, что будут выступать за проведение встречи на высшем уровне, что бы ни говорили коммунисты в других странах.

3. Что бы ни говорил Брежневу Киссинджер, он все сделал правильно.

Моррис прибыл в Нью-Йорк тридцатого апреля. Информация и его выводы были переданы в Белый Дом и немедленно пошли в дело.

Накануне визита Никсона в Москву, без уведомления или консультаций с Советским Союзом Северный Вьетнам начал массовое наступление на Южный. Никсону пришлось выбирать между военной необходимостью противостоять наступлению и осознанной политической необходимостью проведения переговоров на высшем уровне. Информация «Соло» говорила, что русские пойдут на встречу, не обращая внимания ни на какие его действия, и накануне переговоров он приказал приступить к минированию и блокаде северовьетнамских портов и усилить воздушные бомбардировки Северного Вьетнама. Иностранные коммунистические партии приватно и публично настаивали на отмене переговоров на высшем уровне. Русские, как и предсказывал Моррис, сообщили Киссинджеру, что встреча все же состоится.

Двадцать шестого мая 1972 года в Москве Брежнев с Никсоном подписали соглашение (OCHB-I), ограничивающее число стратегических баллистических ракет на последующие пять лет, и договор по ограничению средств противоракетной обороны (ПРО).

Разъясняя Моррису необходимость проведения этих переговоров, Пономарев сказал следующее:

– Приняв во внимание все обстоятельства, Политбюро решило, что в интересах Вьетнама и мирового коммунизма нужно настаивать на проведении переговоров на высшем уровне, и вьетнамцы не возражали. Мы не предали северных вьетнамцев, мы, напротив, увеличили им помощь.

День за днем поезда отправляются во Вьетнам. Мы оказали огромное давление на Никсона. Товарищ Брежнев сказал ему, что это варварская, ужасная война, где погибают невинные люди, и т. д. Мы в категорической форме заявили, что наши люди возмущены, что весь мир негодует против грязной войны во Вьетнаме. И потребовали прекращения американской агрессии. Дискуссия шла примерно часа три-четыре, были опасения, что Никсон встанет и уйдет. Но он остался и все выслушал. Он пытался оправдать действия американцев, но у него ничего не вышло. После того как Никсон улетел домой, мы по радио и на телевидении сурово критиковали американский империализм.

– Ложь, запущенная буржуазной прессой, – продолжал Пономарев, – сильно исказила результаты этой встречи. Поэтому нужно дать товарищу Холлу больше фактов и аргументов для борьбы с врагом. Но ему не следует беспокоиться. У нас нет иллюзий по поводу американского империализма или по поводу Никсона, Киссинджера и всех прочих. Нет никакой разницы между Никсоном и Джонсоном – какой черт лучше? Но, как учил нас Ленин, можно найти различие между людьми агрессивными и людьми разумными… Речи Никсона – главным образом демагогия. Но некоторые их фрагменты можно использовать.

Пономарев также сказал несколько слов о подписанных соглашениях:

– Конечно, есть разница между документами и реальными действиями. Но для мирного сосуществования нужно подписать и реализовать ряд подобных договоров. Мы осознаем, что частичное сокращение стратегических вооружений и ПРО еще не означает разоружения. Нам известно, что количество сложно уменьшить, а качество улучшить. Это только один шаг в направлении разоружения.

После обеда Пономарев поговорил с Моррисом неофициально, по-дружески, то есть информация предназначалась только для ушей Морриса. Советы рассматривали соглашения от двадцать шестого мая только как «первый шаг». Но они действительно хотели начать переговоры, в результате которых Соединенные Штаты и Советский Союз могли дать обязательство никогда не использоваь ядерное оружие друг против друга. Морриса это удивило. Такие переговоры явно были неосуществимы. Но для Западной Европы, Японии и Китая это станет свидетельством, что Америка не собирается рисковать своими городами для их защиты и, таким образом, оставит американских союзников лицом к лицу с советской угрозой.