Ростислав Самбук - Буря на озере

- А ты неплохо устроился, Андрий. Я даже представить себе не мог, что так хорошо. Может, стал коммунистом?

Андрий Михайлович весело расхохотался:

- Мусор у тебя в голове, Роман, - на телеге не вывезешь. Неужели ты действительно думаешь, что у нас хорошо живут только коммунисты?

- Ты всегда умел угождать. Помнишь, даже физик, как его, Кныш, так и он ставил тебе пятерку.

А я как ни старался...

- Физику надо было учить, - поучительно поднял вверх указательный палец Андрий Михайлович. Они посмотрели друг на друга и засмеялись - от воспоминания о временах, когда самым большим позором была схваченная у сурового физика двойка, и от удовольствия, что наконец-то встретились через столько лет и не очень постарели и что, если бог даст, у каждого впереди еще лет двадцать, а то и тридцать, конечно, меньше, чем уже за плечами, но, ежели умело распорядиться годами, жизнь будет еще долгой, долгой и удивительно приятной.

Роман Стецишин еще раз пробежал глазами по столу, потер руки и заметил:

- Ты угощаешь так, будто у тебя в банке по меньшей мере миллион. У нас только очень богатые люди могут позволить себе икру, и даже я...

- Вылетел бы в трубу? - снисходительно перебил его Андрий Михайлович. А мне некуда вылетать, и банковских счетов у нас нет.

- Но ведь в случае чего...

- Скоро на пенсию, и нам с Оленой хватит.

Олена Михайловна принесла запотевший сифон с газированной водой.

- Я думала, уже закусили, а они... Справедливо говорят, мужчины только считаются молчаливыми, а переговорят любую женщину. Гость проголодался в дороге, а ты...

Роман не заставил себя долго приглашать: взял из блюда кусок карпа в томате, с жадностью опорожнил полный серебряный бокал темно-коричневой настойки.

Довольно зажмурился и обвел всех взглядом.

- Что это? - спросил он. - Лучше шотландского виски.

- Наш фирменный напиток, - похвастался Андрий Михайлович. - Ореховка.

- В магазинах не видел.

- И не увидишь.

- Самогон?

- Ну что ты! Когда грецкие орехи еще зеленые, размельчишь их и зальешь водкой. Потом полстакана концентрата на бутылку "Экстры".

- Лекарство, - прибавила Олена Михайловна. - Говорят, в двадцать раз больше витаминов, чем в черной смородине.

- Ого! У нас можно сделать бизнес.

- Патент отдаю бесплатно, - благодушно улыбнулся Андрий Михайлович.

Роман потянулся еще за ореховкой. Налил полный бокал, лизнул края и зачмокал губами от удовольствия, даже понюхал, видно, не шутил, и перспектива заработать на новом напитке действительно привлекла его.

- Вы не знаете Америку, - торжественно изрек он, - у нас неограниченные возможности, если разумно повести дело! Реклама!.. Нужны деньги на рекламу, но если удастся заинтересовать солидные фирмы... - решительно проглотил водку и закусил бутербродом с икрой. - Давно не пил и не ел так вкусно. Я привез вам кое-что, - кивнул на дверь, - чемодан на веранде, и хоть немного компенсирую ваши расходы...

Олена Михайловна переглянулась с братом. Щеки у нее покраснели. Но Андрий Михайлович сделал успокаивающий жест, и она положила Роману свежего ароматного салата из огурцов и помидоров.

- Ты с ума сошел, - забыл, как тут угощают?

Тот заморгал под очками.

- У нас не привыкли тратиться на чужих, - ответил он.

- Какой же ты чужой? А если бы и чужой? Жалко икры или рыбы?

- Но ведь вы истратили половину заработка Андрия!

- Хватит... Зачем нам деньги?

- Говорили же, что у вас нет банковского счета...

- Три тысячи на сберкнижке.

- И это за всю жизнь? Наш ветврач...

- У нас, у вас... - не очень вежливо перебил его Андрий Михайлович. - У вас этот участок сколько будет стоить? Сколько, спрашиваю, тысяч? А мне сельсовет бесплатно дал.

- А ты что - за Советы?

- А почему бы и нет?

- При этих Советах люди какими-то полоумными стали. Или вам приказано так разговаривать? Но нас же никто не слушает?.. - Он испуганно оглянулся.

- Кому нужно за тобой следить? - Андрий Михайлович энергично подцепил вилкой копченого угря, с аппетитом пожевал. - Наслушался разных небылиц, будто мы тут и дышать уже не можем...

- Да еще как дышите...

- Полной грудью.

- Вот сказанул: полной грудью... Вбили в голову за тридцать лет, а ты же на наши собрания ходил...

- Какие еще собрания?

- ОУН забыл? Организацию подлинных украинцев!

- Постой, кажется, ты не был членом ОУН. Твой отец состоял в ней, а ты...

- Я всегда сочувствовал свободным украинцам, и, по-моему, мы вместе...

- Свобода - превыше всего! - торжественно воскликнул Андрий Михайлович. - Помнишь, как кричали на собраниях?

Стецишин вытер салфеткой губы, выпил газированной воды, отодвинул вилку.

- У меня, собственно, есть к тебе дело, - сказал, не сводя взгляда с Андрия Михайловича. - Но лучше поговорить на трезвую голову.

- Я помешаю? - хотела уже встать Олена Михайловна, но брат удержал ее:

- У меня от тебя нет секретов.

- Конечно, какие уж тут секреты! - согласился Стецишин. - Секреты от других, а мы - свои люди.

Олена Михайловна увидела, как он сверкнул глазами и нервно потер руки под столом. Перевела взгляд на брата. Тот вынимал кости из рыбы, но, увидев, как заволновался Роман, тоже положил вилку и выжидательно откинулся на спинку стула.

В комнате воцарилась тишина. Олена Михайловна вдруг почувствовала, что может произойти что-то неприятное, а она не хотела этого, ей было неудобно оттого, что этот совершенно чужой и непонятный мужчина в роговых очках почему-то назывался Романом и когда-то она любила его. Точнее, она и сейчас любила его, но не сегодняшнего, а того, давнишнего юношу с зелеными глазами. Никак не могла установить связь между тем Романом и этим человеком, который украдкой потирал под скатертью вспотевшие ладони.

Внезапно подумала, что он мог бы быть ее мужем и у нее были бы дети от него, и эта мысль ужаснула ее: да, этот совсем чужой человек со слезящимися глазами приходил бы к ней ночью и прикасался бы к ней, целовал и требовал от нее ласк. Но это было немыслимо, так немыслимо, что Олена Михайловна вдруг тихо рассмеялась, и этот смех прозвучал странно.

Стецишин с удивлением посмотрел на Олену Михайловну, а она махнула рукой и продолжала смеяться, теперь ей было удивительно легко, потому что смех снял внутреннее напряжение последних дней и окончательно исцелил ее: теперь она могла смотреть на Романа как на первого попавшегося прохожего на улице:

с любопытством и вопросительно, даже иронически, ибо что же, кроме иронии, может вызвать мужская надутость и самодовольство?

Олена Михайловна перестала смеяться так же внезапно, как и начала.

- Мы тебя внимательно слушаем, Роман, - сказала она с облегчением. Какое у тебя дело?

Стецишин снял очки, повертел их, держа за дужку.

- Мне, собственно, не хотелось бы выглядеть невеждой, - начал он в раздумье, - возможно, вы тут ориентируетесь лучше меня, но у меня поручение от нашей организации - проинструктировать достойных бойцов старой гвардии. Точнее, подчеркнуть некоторые аспекты нынешнего положения и той тактики, которой мы должны придерживаться на современном этапе. Произнеся эту длинную и велеречивую тираду, он, очевидно, почувствовал то ли растерянность, то ли страх, что его не поняли, потому что надел очки, внимательно и холодно посмотрел на родственников.