Игорь Васильев - Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг.

«Украинский язык бул. Як раз в это время. Занятия по ём были. И уси занятия на ём вэлыся. А вывесок украинских нэ було. Були кныжки на украинской мове. Читалы. В начальных классах. Ще помню учительница, Варвара Тарасовна» – вспоминала жительница станицы Старолеушковской Е. В. Ткач (26).

С объявлением сплошной украинизации в 1928 г. был взят курс на почти полном переводе на украинский язык школ в районах, подлежащих украинизации. Предполагалось открыть школы 2-ой ступени в количестве, соответствующем количеству школ 1 – ой ступени. Т. о., планировалось сделать общее среднее образование в полном объёме украиноязычным. В школах должен был активно внедряться предмет «украиноведение». Украинский язык и украиноведение на украинском языке должны были вводиться и в тех случаях, когда все остальные предметы продолжали преподаваться на русском (таких школ было большинство) (27).

Принимались меры по «приближению» учебных заведений нацменьшинств к местам из компактного расселения. Украинская школа-девятилетка г. Краснодара была переведена в 1928 г. на Дубинку (28). К осени 1929 г. в Приморско-Ахтарском районе планировалось украинизировать 12 начальных школ. А в 1930–1931 учебном году – уже все школы (29). Всего к концу компании украинизации на Кубани по официальным данным было 746 украинских школ (30). Если школы были русские и не было возможности открыть отдельные украинские школы, то в них набирались украинские группы. Такая практика существовала в Краснодарском районе (г. Краснодар, станицы Елизаветинская, Пашковская, село Калинино и т. д.) (31). Необходимо отметить, что в 1927 г. в школах г. Краснодара обучалось 16516 учеников. Из них – 12394 русских, украинцев – 1471 ученик (32).

Украинская школа в станице Вышестеблиевской укрепилась только к 1931–1932 учебному году. К её открытию и переводу на русский язык в 1933 г. население отнеслось достаточно равнодушно. При этом бывший ученик школы утверждает, (33) что украинский язык отличался от «балачки» и был не вполне понятен.

Украинизация школы проводилась и в рамках программы первоочередного развития школ нацменьшинств вообще. В 1931 г. Совнаркомом РСФСР было предложено провести дополнительный набор в школы детей в возрасте от 8 до 10 лет. Особенно это касалось национальных школ (34).

В конце 20-х гг. XX в. на Кубани имело место обучение детей кубанской литературе на варианте кубанского диалекта, приближенного к украинскому литературному языку. Программа обучения включала в себя таких классиков, как Я. Кухаренко и В. Мова. Дети знакомились с творчеством и более молодых авторов, таких как В. Потапенко (35). При этом постепенно набирало силу инспирированная властями компания по вытеснению из обихода дореволюционной украинской литературы (36).

Во второй половине 1920 гг. уже был издан и введён в обращение украинский кубанский букварь под названием «До науки» (37).

С 1927 г. в Краснодаре под редакцией М.И. Лолы выходил украиноязычный педагогический журнал «Ленинским Шляхом» (38). При нём в 1932 г. выпускался литературный раздел (39).

Однако усилия по укреплению украинской школы зачастую не приносили должного результата.

Уже в 1925 г. из 1-ой украинской школы II ступени № 12 г. Краснодара в течение года выбыло 25 учеников. Когда как поступило только 12. Имело место непосещение учениками школы (40). По желанию населения в 1926 г. часть украинских школ было восстановлено преподавание на русском языке (41). Из некоторых украинских школ, таких, как школа № 29, стали уходить ученики (42). На хуторе Прикубанском местное население выступило за закрытие украинской школы ещё в 1925 г. (43). Учителя и ученики Южной школы станицы Славянской, чувствуя недостаточную решимость властного нажима, дружно отказывались украинизировать своё учебное заведение (44). Жители хутора Лебеди заявили, что они русские и отказались украинизировать свою школу в 1926 г. (45). По причине сопротивления населения в 1926 г. было отложено открытие в Черномории 25 украинских школ (46).

В тот момент власти ещё пытались учитывать мнение населения и, по крайней мере, на словах порой шли ему навстречу. Нарком образования РСФСР Анатолий Луначарский заявил на собрании работников местной школы в Краснодаре: «Украинизация пугает некоторых учителей тем, что русская школа будет украинизирована, и, таким образом, русский язык займет положение языка, который исчезает на Кубани. Эти опасения совсем безосновательны. Если на Украине проведена основательная украинизация, то это там согласовывается целиком с местным бытом. Здесь же, на Кубани, этого делать нельзя».

В 1927 г. было принято решение «учитывая категорические требования родителей учащихся Калниболотской украинской школы считать, как исключение, необходимым удовлетворить их просьбу и преподавание в украинской школе перевести на русский язык» (47). В том же году по настоянию жителей была организована русская группа в давно украинизированной школе станицы Варениковской (48). В 1927 году только 20 % школьников, числящихся украинцами, посещали украинские школы (49). В 1927 г. в станицах Кисляковской и Новосергиевской по настоянию жителей закрылись украинские школы. Первая успела проработать 4 года, вторая – 3. В 1928 г. украинские чекисты подготовили справку по украинизации школ в Кубанском и Донском округах. «Украинизация школы не встречает широкого сочувственного отношения среди местного населения. В большинстве случаев преподавание на украинском языке вызывает явное недовольство, как среди иногородних, тик и среди казачества» – говорилось в справке. (50). В станице Пашковской в 1927/1928 учебных гг. в украинскую школу поступило 14, а в русскую 144 ребёнка; в станице Корсунской в украинскую школу записалось 10 человек, в русскую – 120. То же самое имело место в станицах Гривенской, Поповичевской, Северской, Холмской и других. В станице Марьянской украинская школа существовала уже с дореволюционных времен. К 1928 г. в ней состоялся только один выпуск. В 1927 г. уже все школы станицы в приказном порядке были украинизированы. Станичники пытались добиться, что бы при них были открыты русские группы. «Наши дети портятся в украинских школах по приказу советской власти», «советская власть навязывает нам украинизацию помимо нашей воли» – говорили кубанцы (51). Имели место и такие высказывания: «Такой украинизации нэ трэба, нащо ломать дытыну, хай им бис, хай учат по-русски». «В украинской школе детей портят, готовят из них украинских китайцев». «Где по-украински говорят? Не наш это язык!» «На русском языке лучше заниматься, он более нужен» (ст. Каневская); «украинизация – это ненужная для нас роскошь» (ст. Спокойная) (52). В целом в 1927 г. наблюдался значительный отток учащихся из украинских школ и групп (53).

Украинизация школы вызывала протесты наряду с различными новациями и педагогическими экспериментами, характерными для 1920 гг. (54).