Сергей Цветков - Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Наконец, на южном направлении, в поисках свободного выхода в Северное Подонье, откуда открывался путь к рынкам Северного Приазовья и Крыма, ростово-суздальские князья стремились к тому, чтобы распространить свое влияние на рязанские и муромские земли. Примеры таких попыток, предпринятых Юрием, мы наблюдали выше.

Борьба за сферы влияния вынуждала суздальского князя совершенствовать военно-административную организацию Ростово-Суздальской земли. При Юрии начинается активное строительство княжеских городов-крепостей, ставшее особенно заметным в 50-х гг. XI в., когда Юрий вел ожесточенную схватку за великокняжеский стол. Летописи говорят об основании Юрием городов: Константина (Кснятина, Коснятина) [349] Никоновская летопись под 1134 г.: «Того же лета князь Юрьи Володимеричь Манамашь заложи град на усть Нерли на Волзе, и нарече ему Константин, и церковь в нем созда». , Юрьева-Польского [350] Перечисляя под 1152 г. построенные Юрием церкви, Никоновская летопись упоминает, что он «во свое имя град Юрьев заложи, нарицаемый Полский [от «поле»] и церковь в нем камену святаго Георгия созда». , Дмитрова [351] Воскресенская летопись под 1154 г.: «Родися Юрью сын Дмитрий, бе бо тогда на реце на Яхроме и со княгинею, и заложи град во имя сына своего и нарече и [его] Дмитров, а сына нарече Всеволодом [в крещении Дмитрий]». , Москвы [352] Тверская летопись под 1156 г.: «Князь великий Юрий Володимеричь заложи град Москву на устиже [устье] Неглинны выше реки Аузы». и перенесении на новое место Переяславля-Залесского (Переяславлянового) [353] Тверская и Типографская летописи под 1152 г. сообщают, что Юрий «Переславль град перевед от Клещениа, и заложи велик град, и церковь камену в нем доспе святаго Спаса». Схожая запись в Никоновской летописи: «Переаславль град от Клещина перенесе и созда болши старого, и церковь в нем постави камену святаго Спаса». В локализации предшественника Переяславля, города Клещина (упоминаемого также в «Списке русских городов, дальних и ближних», XIV в.), пока что нет полной ясности (см.: Дубов И.В. Города, величеством сияющие. Л., 1985. С. 102—117). ; во Владимире им был отстроен новый княжеский двор с белокаменной церковью Святого Георгия (1157). Заселение некоторых из этих городов — например, Переяславля-Залесского — происходило в том числе и за счет прилива южнорусского населения, искавшего на севере убежища от опустошительных княжеских междоусобиц и половецких набегов.

Пока Юрий сидел в Ростово-Суздальской волости, он, кажется, избегал того, чтобы делить ее между своими сыновьями. На этой почве у него даже вышла ссора со старшим сыном Ростиславом, который в 1148 г. перешел на службу к Изяславу Мстиславичу именно потому, что отец ему «волости не да в Суждалискои земли» (см. с. 250). Позднее, после каждого из трех своих вокняжений в Киеве, Юрий исправно наделял сыновей волостями, всякий раз придерживаясь одного и того же правила: старшим (детям от первого брака с половчанкой, дочерью хана Аепы) доставались города в «Русской земле», вокруг Киева, — Переяславль, Вышгород, Белгород, Канев, Пересопница; младшим, рожденным во втором браке [354] О второй супруге Юрия нет никаких сведений. В литературе довольно распространено мнение о том, что она была византийской принцессой. Однако эта догадка не имеет никакого фактического обоснования. , — Ростов и Суздаль. Таким образом, Юрий, очевидно, намеревался сохранить за собой контроль над северной отчиной. Возможно, впрочем, что за старшими Юрьевичами сохранялась и какая-то «часть» в Ростово-Суздальской земле. Во всяком случае, об Андрее Юрьевиче известно, что он некоторое время владел волостями и на юге, и на севере, где за ним был закреплен «мизинный» («меньший», младший город) Владимир-на-Клязьме. Ипатьевская летопись вскользь сообщает об этом под 1151 г., не поясняя, был ли пример Андрея правилом или исключением для старших сыновей Долгорукого.

Несмотря на то что южнорусская политика Юрия наглядно показала свою историческую бесперспективность, назвать ее совершенно бесплодной было бы неправильно: кое-какой политический капитал после себя Долгорукий все же оставил. Своим вмешательством в дела русского юга он не дал Ростово-Суздальской земле замкнуться в местных интересах, поставил ее наряду с сильнейшими русскими волостями и привил вкус к политическому доминированию. Один из его сыновей, Глеб, все-таки сумеет удержаться в Переяславле, превратив этот город в отчинное владение суздальских князей, форпост их влияния в Среднем Поднепровье. И наконец, добившись для себя киевского стола, Юрий обеспечил и своему потомству юридическое и моральное право на «старейшинство» в Русской земле. Без всего этого дальнейший рост политического значения Волго-Клязьминского Залесья был бы просто невозможен.

За смертью Юрия в политических отношениях русского юга с Ростово-Суздальской областью последовала десятилетняя пауза. Судьба киевского стола в эти годы определялась исключительно соперничеством черниговских Святославичей и смоленско-волынских Мстиславичей.

В 1157 г. Киев оказался в руках Изяслава Давыдовича. Он не был старшим среди князей, и все его права на великокняжеский стол заключались, видимо, в том, что он уже однажды (в 1155 г.) успел посидеть на нем перед тем, как уступить его суздальскому Мономашичу. Старший сын Юрия, Андрей, не стал оспаривать у него великое княжение по причинам, о которых скажем ниже; что же касается союзников Давыдовича по коалиции против Юрия, смоленского князя Ростислава Мстиславича и волынского князя Мстислава Изяславича, то с ними у Изяслава все было, вероятно, оговорено заранее.

Изяслав Давыдович зарекомендовал себя, пожалуй, самым никчемным из великих князей, чье недолгое правление прошло без малейшей пользы для Русской земли. Его хватило только на то, чтобы перераспределить родную Черниговскую волость между своими родственниками, Святославом Ольговичем и его племянником Святославом Всеволодовичем, ущемив права обоих при разделе, да затеять распрю с туровским князем Юрием Ярославичем, закончившуюся бесславным отступлением великокняжеского войска от неприступных стен Турова.

В 1158 г. свои претензии к Изяславу предъявил Ярослав Галицкий. Дело опять касалось выдачи изгоя Ивана Берладника, которого Изяслав незадолго перед тем буквально вырвал из рук Юрия Владимировича (см. с. 302—304). Заручившись поддержкой многих русских князей (Святослава Ольговича, Ростислава Мстиславича, Мстислава Изяславича и др.), а также венгерского короля и князей польских, Ярослав прислал в Киев большое посольство, в состав которого, помимо людей галицкого князя, входили бояре и вельможи упомянутых государей. Представительная делегация сильно испугала Ивана Берладника, который, не дожидаясь ее приезда в Киев, бежал к дунайским половцам; однако Изяслав не поддался давлению, «припре» (переспорил) всех послов и отпустил их ни с чем. Между тем в Киев пришли вести о военных успехах Берладника на южных границах Галицкой земли, а также о сочувствии к нему галичан, готовых переметнуться на его сторону. «Толико явиша стягы [как только увидим твои знамена] и мы отступим от Ярослава», — говорили их гонцы Берладнику.