Геннадий Семенихин - Космонавты живут на земле

-- Ты вот спрашиваешь, что такое первые полеты человека в космос. Конечно, если быть откровенным, это, что называется, проба пера. Мы сейчас пишем и говорим, что наши корабли несравненно лучше и надежнее американских капсул. Но придет время, и в сравнении с новыми они будут выглядеть, как самолет По-2 рядом со сверхзвуковым реактивным истребителем. Первые полеты -- это разведка околоземного космического пространства.

-- Нечего сказать -- разведка, если весь мир о ней шумит! -- гулко рассмеялся Ефимков.

-- Так-то оно так, -- согласился Мочалов, -- но мы смотрим вперед, в будущее. А наше будущее -- это орбитальные станции, монтажные работы в космосе, высадка на Луне. Сам понимаешь, какие кадры нужны для этого.

-- Ну а в наши края ты по какой надобности прискакал, Сережа? Сказать можешь?

-- Скажу. Во-первых, в штабе округа надо мне о парашютных прыжках договориться. Собираюсь свой личный состав весной сюда привезти. Еще кое-какие организационные дела. В том числе должен на вакантное место одного паренька из молодых летчиков в отряд подобрать.

-- В космонавты?

-- Да.

-- И почему ты его решил искать именно у нас? Не свет ли клином сошелся на нашем округе.

Генерал прищурился и с усмешкой посмотрел на друга:

-- Только потому, что служит в этих краях некий полковник Ефимков. Когда я об этом узнал, сразу подумал: вот кто лучше всех мне поможет. Доложил начальству и получил от него "добро".

-- Вот за это спасибо, -- растрогался Кузьма Петрович, -- спасибо, что друга не позабыл. Да я тебе на выбор такие кадры предложу -- лучше нигде не найдешь. Целую дюжину кандидатов в космонавты порекомендую.

Кузьма Петрович, как и в молодости, умел быстро поддаваться приливам бурной энергии и заражать ею других. И, прикусив в углах рта добрую усмешку, думал генерал Мочалов о том, что не поддался его друг своим сорока шести годам и не потерял острого отношения к жизни, какой бы стороной она ни поворачивалась к нему. Вот и морщины залегли под глазами, и виски начали заниматься той неторопливой сединой, какая несмело трогает в такие годы деятельных, но уравновешенных людей с отличным здоровьем и крепкими нервами.

-- Подожди, дорогой, -- попытался Мочалов сбавить его пыл. -Во-первых, чтобы задержаться у тебя на денек, я должен доложить об этом в округ.

-- По телефону доложишь. У нас связь работает, как нерв. Так, кажется, мы в войну на плакатах писали? А задержаться тебе у меня командующий посоветует. Увидишь.

Мочалов кивнул головой.

-- Будем считать -- уговорил. Однако подобрать одного кандидата для меня дело очень и очень нелегкое.

-- А разве я сказал, что легкое? -- забасил Ефимков. -- Ты мне со всеми подробностями обрисуешь, какой именно кандидат тебе нужен, а я уж об остальном позабочусь. Сам должен понимать: у меня в дивизии летуны один к одному -- все в комдива!

x x x

В понедельник утром Кузьма Петрович Ефимков подъехал к штабу на час позднее обычного. Полетов в этот день не было, в учебных классах шли занятия. В его приемной уже давно сидел начальник отдела кадров майор Бенюк с огромной кипой личных дел на коленях. Окинув бегло эту кипу и самого Бенюка, Ефимков спросил:

-- Принес?

-- Принес, товарищ полковник.

-- Как я просил -- молодые, красивые, хорошие летчики и физкультурники?

-- Так точно, -- подтвердил ничего не понимающий майор, -- может, вы все-таки объясните, товарищ полковник, почему вас самые красивые заинтересовали.

-- Это тот случай, когда начальнику вопросов задавать не положено, -прервал Ефимков, сверху вниз взирая на невысокого Бенюка. -- Клади мне эти папки на стол.

Он прошел в кабинет и по телефону приказал начальнику медицинской службы немедленно принести личные медицинские книжки всех тех офицеров, чьи личные дела отобрал Бенюк.

Потом, когда это было сделано, связался со своей квартирой. К телефону долго никто не подходил, длинные басовитые гудки следовали один за другим. Наконец в трубке послышался голос генерала Мочалова:

-- Квартира полковника Ефимкова.

-- Это ты, Сережа?

-- Конечно, Кузьма. Стою с намыленной щекой.

-- У меня все готово. Заканчивай и приезжай.

Когда его старый друг появился на пороге кабинета, Кузьма Петрович важно расхаживал вокруг стола и дымил трубкой. Он был явно доволен.

-- Десять человеческих судеб на моем столе, -- похвалился он. -- Ты как, сначала обзором фотографий и личных дел удовлетворишься или тебе сразу оригиналы представить?

-- Экий ты скоропалительный, -- усмехнулся генерал, -- с оригиналами повремени. Предоставь мне свободную комнату и время.

-- Оставайся в моем кабинете. Я на аэродром ухожу. -- Кузьма Петрович снял с вешалки меховую куртку и потянулся за папахой. -- Тебе на эту операцию часа хватит?

-- Боюсь, побольше уйдет, -- покачал головой Мочалов, -- два, не меньше.

-- Работай два. В десять я к тебе наведаюсь.

И ровно в десять, переделав целую кучу разных дел, побывав на занятиях, в дежурном звене, на самолетных стоянках, весь раскрасневшийся от морозного солнца, Кузьма Петрович возвратился к себе в кабинет. Мочалов сидел за столом, молча постукивая пальцами по стеклу. Серые его глаза были озабоченными, брови хмурились. Большая стопка личных дел лежала в стороне, и только два -- перед ним. На верхней Ефимков прочел фамилию Горышина.

-- Ну что, Сережа? -- трубным голосом спросил комдив. -- Отобрал кандидатов для беседы?

Мочалов отрицательно покачал головой и ладонью отбросил свисавшие на лоб пряди седеющих волос.

-- Нет, Кузьма. Лишь два человека меня заинтересовали из всех представленных: Горышин и Савушкин.

-- Как, только два? -- удивился комдив. -- А остальные? Например, Иванов, командир отличного звена, а Лабриченко, наш снайпер?..

-- Так-то оно так, -- спокойно согласился генерал. -- Я не отнимаю у твоих подчиненных их заслуг. Но пойми, дорогой, очень жестким критерием мне приходится руководствоваться. Восемь из них уже не подходят по двум показателям: рост и вес. Два личных дела я пока задержал. Но понимаешь, Кузьма, хотелось бы более колоритного парня. Чтобы и летная биография была у него поинтереснее и сам он физически посильнее выглядел, чем эти, и к космонавтике бы тянулся.

-- Кого же тебе еще порекомендовать? -- задумался Ефимков и сел на просторный дерматиновый диван. -- Есть тут у нас еще один паренек, да лично я не хотел бы его отпускать. Вот у него так и в самом деле тяготение к космонавтике. Года два назад Гагарин проезжал через его родной город. Так этот парнишка с пакетом к нему пробивался. А в пакете просьба: "Возьмите меня в космонавты, это мое призвание". У нас в дивизии ребята зубастые, "космонавтом" его так и прозвали.

-- За этот самый случай? -- равнодушно спросил генерал.

-- Нет, за другое -- за то, что он ночью вместо самолета-цели за звездой погнался.