Сергей Яров - Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей

Индустриализация и коллективизация — вот два важнейших экономических события в жизни страны, которые придали «командной» экономике окончательный облик. Формально начало индустриализации связывается с 1925 г. Именно тогда XIV конференция ВКП(б) (апрель 1925 г.) и XIV съезд ВКП(б) (декабрь 1925), признав осуществимость «победы социализма в одной стране», сочли, что этого можно достигнуть лишь на основе развития крупной промышленности. Дальше разговоров тогда не пошли: перессорившимся в 1925 г. большевистским вождям было не до экономики.

Для определения сроков и объемов индустриализации требовалось решить главный вопрос: где взять деньги? Впервые на этот вопрос попытался подробно ответить Пленум ЦК ВКП(б) в апреле 1926 г. Среди источников «первоначального социалистического накопления» были названы «экспроприация» непроизводительных классов (буржуазии и дворянства), аннулирование долгов, сосредоточение доходов от промышленности, госторговли (внутренней и внешней) и всей кредитной системы в руках государства.

Эти «доходные статьи» на поверку оказывались полумифическими. То, что не нужно было платить долги, конечно, облегчало накопление средств. Но гораздо больше их можно было бы получить (в виде иностранных кредитов), если бы эти долги признали. Государство действительно сосредоточило в своих руках все доходы от промышленности. Но ему и в одиночку пришлось нести на себе бремя индустриализации — без всякой поддержки частного капитала. Сомнительными кажутся и упоминания о торговых прибылях. Они являлись бы куда большими, если бы исправно взимали налог с частных торговцев, а не разогнали их в конце 1920-х гг., создав «торговые пустыни».

В резолюции апрельского Пленума ЦК ВКП(б) перечислялись и другие источники социалистического накопления. Это жесткий режим экономии, привлечение денег населения в виде государственных займов, экспорт сельскохозяйственной продукции. Жесткого режима экономии, несмотря на частые угрозы и волну судебных процессов против «вредителей», достичь не удалось. Зато преуспели в принудительном навязывании населению «займов индустриализации». Не все получилось и с экспортом сельхозпродуктов — он не оправдывал возлагаемых на него надежд. Да и сам экспорт представлял собой узаконенную форму грабежа: приобретали хлеб у крестьян по низким заготовительным ценам, продавали его за границу втридорога. Важнейшим источником дохода стала и продажа водки.

В том буйстве всеобщего разорения конца 1920-х — начала 1930-х гг. — и предпринимателей и торговцев, и концессионеров и, наконец, крестьян (раскулачиванием и коллективизацией) и рабочих (инфляцией, задержкой жалованья, займами) — трудно определить, кто дал больше, а кто меньше для индустриализации. Все складывалось в один общий котел, и не брезговали ничем — ни спаиванием людей, ни продажей эрмитажных сокровищ, ни выпуском не обеспеченных ценностями банкнот.

1) 1926–1928 гг. Этот период можно назвать «доплановым». Четкой, продуманной и всеохватывающей концепции предстоящих экономических перемен еще не существовало. Но уже были намечены основные контуры «индустриализации». Главные усилия направлялись на преимущественное развитие тяжелой промышленности, производства средств производства. Это достигалось двумя приемами: модернизацией существующих предприятий и новым промышленным строительством.

2) 1929–1932 гг. Второй этап индустриализации обычно относят к началу первой пятилетки (1927/28–1932 гг.). Но его все же правомернее увязывать с 1929 г., с которого и принято начинать отсчет «великого перелома». Весной 1929 г. V Всесоюзным съездом Советов был утвержден первый пятилетний план в его так называемом «оптимальном варианте», т. е. с завышенными цифрами. Впрочем, последние не оставались неизменными: их еще несколько раз повышали в последующие годы. Первый пятилетний план узаконил главную особенность предшествующего периода индустриализации — отток основных средств (свыше 70 %) на нужды тяжелой промышленности. Первая пятилетка и сделала экономику «социалистической»: частника фактически вытеснили из промышленности, а постройка сотен новых предприятий поставила государственный сектор вне конкуренции.

3) 1933 — конец 1930-х гг. Третий этап индустриализации начался в 1933 г. и был характерен определенным упорядочиванием «большого скачка», замедлением темпов экономического роста и, наконец, робкими попытками увеличить производство средств потребления. Иными словами, экономику, которая создавалась хаотичной «горячкой» взрывов и скачков, попытались ввести в «нормальное» русло и тем самым обеспечить ее будущее развитие — не столь бурное, но последовательное.

Итоги индустриализации были следующими:

1) был окончательно уничтожен частный сектор в экономике и была создана такая схема ее регулирования, в которой не было места стихийному рынку;

2) изменилась экономическая география СССР. Возникли новые экономические районы, что объективно способствовало прежде всего возрождению национальных окраин страны;

3) были узаконены преобладающее развитие производства средств производства и постоянное отставание производства средств потребления;

4) особую прочность получили «командные» приемы в экономике. Проводимая путем жесткого директивного планирования и государственного контроля, индустриализация условия своего рождения сделала условиями своего существования;

5) в той форме и при тех скоростях, которые ее отличали, индустриализация предрешила постоянную экономическую отсталость страны. Это тем более парадоксально, что в индустриальном рывке в первую очередь видели способ преодолеть отставание от Запада. Индустриализация фактически разорила сельское хозяйство — один из основных ее источников. Более того, она создала такие условия, которые предполагали, что промышленность еще долгое время сможет существовать лишь за счет скрытой или явной выкачки средств из деревни. Кризис деревни означал, однако, и кризис экономики. Проведенная в условиях обособления от Запада, индустриализация воспроизвела и закрепила устаревшие приемы управления промышленностью, которые использовались в России в прошлые времена, и тот невысокий технический уровень, который был ей присущ.

Проводя индустриальный «большой скачок», власти возлагали большие надежды на стахановское движение. Оно получило свое название по имени шахтера А.Г. Стаханова, сумевшего в результате улучшения организации труда увеличить выработку угля в ночь с 30 на 31 августа 1935 г. в 14 раз выше нормы. Его примеру последовали многие, и имена «героев первых пятилеток» — А.Х. Бусыгина, Е.В. и М.И. Виноградовых, М.С. Демченко, Н.С. Сметанина стали широко известны в стране. Власти поощряли стахановцев, стремясь с их помощью преодолеть крайне низкий уровень производительности труда. Стахановцы находились в более выгодных условиях, нежели другие рабочие, и им нередко в первую очередь доставлялось сырье и лучшее оборудование. С учетом всеобщего дефицита сырья и материалов понятно, что это даже усиливало производственные неурядицы. Стахановцы устанавливали новый потолок производительности труда, соответственно этому повышались тарифы и нормы выработки. Значительная часть рабочих относилась к стахановскому эксперименту со скрытой неприязнью, поскольку им приходилось нередко за прежнюю плату выполнять бо́льшую по объему работу.