Жан-Пьер Шаброль - Пушка Братство

Известно замечание B. И. Ленина из его "Плана чтения о Коммуне": "Революционный инстинкт рабочего класса прорывается вопреки ошибочным теориям"l. И диалектика романа Шаброля заключается, в частности, в том, что народ очень тонко чувствует, когда сила Коммуны переходит в ee слабость, когда формальное соблюдение законности оборачивается то боязныо передать народу деньги, ему принадлежащие, то милосердием по отношению к палачам Коммуны. На собраниях, народнык сходках раздаются самые различные голоса: говорят прудонисты, бланкисты, анархисты, люди в политике искушенные и от нее далекие. Ho в сумятице этой есть внутренняя логика. Простому люду чужд всякий экстремизм, ему не по пути с политическими авантюристами. Бельвильцы не жаждут крови, но они едины в осуждении нерешительных действий Коммуны, они готовы сделать все, чтобы предотвратить падение власти рабочих. B майские дни они xjтоят насмерть.

Версальцы и коммунары. Силы, казалось бы, неравные. С одной сторены-искусство убивать, с другой-- верa. С одной --приказ, с другой -- идеи: "Они -- тяжесть, они давят все вокруг, они, вобравшие в себя вековой груз человечества, две тысячи лет несправедливостей и преступлений*. Это те, кто чинил расправу над камизарами в XVIII веке и будет предавать Францию, преследуя патриотов и сотрудничая с оккупантами, в XX. Ho нельзя убить веру, нельзя убить мысль. B последних числах мая Флоран Растель заносит в дневник: "Может, сейчас это звучит наивно, по в тот час народ казался мненепобедимым*. To, что могло казаться наивным сто лет назад, стало теперь реальностью. И недаром драматический рассказ о последнем, прерванном заседании Коммуны завершается словами, написанными Флораном Растелем уже в 30-е годы: "Октябрь 1917 года".

Книга Шаброля, как и все лучшие французские исторические романы последних лет, обращена в будущее. За плечами ee авторa опыт движения Сопротивления, когда совсем еще молодой Шаброль -- в годы оккупации ему не было и двадцати -- познал этот главный жизненный урок: свободолюбивый народ непобедим. B послед

1 B. И. Ленин, Полн. собр. соч., Изд. 5-е, т. 9, стр. 329.

ние часы обороны Бельвиля Предок говорит про версальцев, которые вот-вот ворвутся в Дозорный тупик: "Они стары! A мы... Мы юность мира!" И слова эти сами собой перекликаются со знаменитой формулой Поля ВайянКутюрье: "Коммунизм -- это молодость мира". Вспомним предсмертное письмо героя движения Сопротивления Габриэля Пери: "Ночью я долго думал о том, как прав был мой дорогой друг Поль Вайян-Кутюрье, говоря, что "коммуtfизм -- это молодость мира" и "коммунизм подготовляет поющее завтра*1. Так устанавливается связь времен, разорвать которую невозможно.

Роман значителен и по мыслям, в нем заложеиным, и по своим художественным доотоинствам. Шаброль не раз говорил, что пишет для народа. A это означает: стараться писать хорошо. По выходе в свет "Пушка "Братство" была тепло встречена и широкой публикой, и профессиональной критикой. B прессе мелькали такие строки: если вы можете прочитать в этом году только одну книгу, возьмите Шаброля. Андре Стиль писал в "Юманите": "Талант Шаброля по-прежнему блистает. Повествование соперничает по величавости с раскатами пушки*2. B чем же секрет успеха писателя?

На рубеже 70-х годов нашего века стали совершенно очевидны не только сильные, но и уязвимые стороны произведений столь популярного документального жанра. С одной стороны, давала себя знать определенная скованность документом; с другой -- что представляет главную опасность -тенденциозный порой отбор документов приводил к искажению исторического процессa. Шаброль счастливо избежал этих опасностей прежде всего потому, что опирается на подлинно народную во всей ee сложности и противоречиях точку зрения. Писатель непосредственно обращается к документу там, где это диктуется самой художественной логикой произведения; обычно документ как бы уходит в подтекст, составляя незримую, но прочную основу книги. Вместе с тем документы, тщательно отобранные, раскрывающие преемственность революционного движения, оттеняют заложенную в pdмане идею непреоборимости исторического развития. "Пушка "Братство" -- характерный пример

1 "Lettres de fusilles*, Paris, 1958, p. 24. 8 "L'Humanite", 24 septembre 1970.

того нового эстетического качества, который принес в литературу документализм "на почве истории* (Энгельс).

Однако документальное начало -- лишь один из художественных компонентов романа. Повествование насквозь лирично, эмоционально. Читателя захватывает сила любви Флорана и Марты, озарившей своим светом их жизни в радостные и в мрачные дни Коммуны. Лирика любовная тесно связана с гражданской. B начале романа почти все его персонажи, в том числе Флоран и Марта, живут мечтой о грядущей Революции, a потом борются за ee воплощение. И в этом -- главный источник лиризма романа. Воплощение революционной мечты начинается со сравнительно легкой победы 18 марта. B дальнейшем на первый план выступает драматическое начало. Отдельные эпизоды романа, в первую очередь бои с версальцами, воспринимаются как драматические сцены, ведущие к неотвратимому финалу -- трагедии мая 1871 года. Шаброль редко ограничивается диалогом, он предпочитает многоголосье: в романе звучат голоса множества людей, составляющих массу, самый народ Парижа. 9та масса, то негодующая, то радостная, то ведущая смертельный бой, и является главным героем книги. Романом "Пушка "Братство" Шаброль сделал важный шаг на пути современного революционного эпоса.

Книга Шаброля противостоит как модернистским экспериментам, так и массовой продукции на исторические темы; она утверждает неувядаемость исторического жанра, огромные возмож^ности реализма XX века.

B романе оживают события столетней давности. Мы словно переносимся в революционный Париж конца прошлого века, a Коммуна приближается к нам, становится частью нашей жизни, нашей борьбы. Прислушаемся к голосу Жака Дюкло:

"Изучение опыта Парижской Коммуны отнюдь не является делом только истории. Богатые уроки Коммуныне теряют своей жгучей актуальности. И полностью был прав автор Интернационала поэт-коммунар Эжен Потье, писавший после "кровавой недели": "Коммуна не умерла!*1.

Ф. Наркирьер

"Правда", 17 марта 1971 г.

Морису Шури, историку Коммуны (1912--1969... он прочел лишь половину эмой книги, коморая смолъким ему обязана).

Жану Лоту, который дал мне идею Пушки за 10 500 франков!" Лицо его трудно разглядеть: костистое, украшенное общипанной эспаньолкой, a серые глазки налиты кровью, взгляд бесцветный. Невольно ищешь в толпв славненькую цветочницу.

Застава Монтрей. Около шести вечерa.

Наконец-то полицейский махнул мне рукой -- двигай, мол. Я живо слез со своего насеста и стал запрягать Бижу.