Борис Голдовский - История белорусского театра кукол. Опыт конспекта

В конце представления на сцену снова выходит Чернокнижник и предупреждает Ирода о приближении Смерти; Ирод в панике. Он зовет свое войско и требует, чтобы солдаты защитили его. Услышав о приближении Смерти, войско в страхе бежит, и… вместо Смерти на сцену выходит Ксёндз.

Он пытается склонить Ирода принять католичество. Ирод возмущен. Воины прогоняют Ксёндза, и тут появляется Смерть. Выходя на сцену, она стонет, кашляет и завывает (иногда Смерть появляется в виде дракона). Ирод просит отсрочки на год, на месяц, на час, на минуту… Но торговаться со Смертью бессмысленно. Тогда Ирод начинает ей угрожать.

Смерть зовет на помощь своего брата Сатану. Князь тьмы — черный, рогатый, голодный, косматый, с вилами. Увидев Ирода, он радуется: «Ух! Много сала! Наше сало! Добрая будет похлебка!» Смерть взмахивает косой — и голова Ирода слетает с плеч, повисая на красной нитке. Сделав свое дело, она уходит, а Сатана, обхватив доставшееся ему «сало», прощается со зрителями и проваливается в ад. Так заканчивается первая часть батлейки.

Вторая часть, подобно многим интермедиям школьного театра XVII–XVIII вв., состояла из цепочки формально едва связанных друг с другом сцен. Эти сцены — пародии, сатиры на быт, типажи, нравы и характеры народов, населявших Белоруссию. Кукольные персонажи плясали, дрались, произносили монологи, рассказывали анекдоты, целовались, лечились, торговали, обманывали друг друга и объедались.

При всей кажущейся хаотичности эта кукольная комедия была отражением действительности, своеобразной энциклопедией жизни и быта белорусского общества своего времени. Об этом задумываешься, когда читаешь многочисленные описания белорусских ярмарок.

Вот одно из них, принадлежащее П. Шпилевскому: «…пятницы (в Клецке) всегда бывают оживлены: съезжаются крестьяне, однодворцы и мелкая шляхта с окрестных застенков; кто везет рожь, пшеницу и гречиху, кто — полотно, лен, сохи, колеса и другие изделия сельской мануфактуры, а кто тащит кур, гусей, индеек, баранов и кабанов. Все это сбывают выгодно и на вырученные деньги закупают у татар кожи, лук, картофель, горох, кукурузу, репу, морковь и прочее, а у жидов — главных представителей… гостиного двора — красные и галантерейные товары, а также табак и готовое платье. Площадь покрыта народом всех типов: здесь бегают жид и жидовка, здесь глазеют шераки и долгополые однодворцы; здесь плетется баба в наметке и синем андараке; здесь рыщут черноволосый цыган и белозубая, смуглая цыганка; здесь, наконец, солидно расхаживает и, покуривая трубку, разговаривает с белорусским хлопцем и батьком серьезный татарин» [34] Шпилевский П. М. Путешествие по Полесью и белорусскому краю // Современник. 1853–1855. СПб. .

Шпилевский Павел Михайлович (12.11.1823, д. Шипиловичи Минской губернии — 29.10.1861, Санкт-Петербург) — этнограф, публицист, театральный критик, популяризатор белорусского народного культурного наследия, кандидат богословия (1847). Родился в семье священника, в 1837–1843 гг. учился в Минской духовной семинарии в Слуцке, в 1843–1847 — в Петербургской духовной академии. По окончании назначен преподавателем словесности Варшавского уездного духовного училища. В 1952 г. переехал в Санкт-Петербург, где работал в Главном педагогическом институте, а затем — учителем в школе при экспедиции подготовки государственных бумаг. В 1846 г. в «Журнале Министерства народного просвещения» под псевдонимом П. Древлянский изданы его первые статьи по белорусской мифологии. Среди многочисленных работ Шпилевского — «Описание посольства Льва Сапеги в Московию», «Исследование о вовкулаках [35] В славянской мифологии — оборотень, существо, обладающее способностью превращаться в волка (укр. вовкулак; белорус, вавкалак; польск. wilkolak; чешек, vlkodlak; сербск. вукодлак). на основании белорусских поверий», «Белоруссия в характеристических описаниях и фантастических сказках», «Путешествие по Полесью и Белорусскому краю», «Белорусские пословицы», «Дожинка, белорусский обычай. Сценическое представление». «Западнорусские очерки» и др. Важное место в работах Шпилевского занимало описание народных традиций, обрядов и верований.

В комической части играли и некоторые куклы из первого отделения представления. Это воины иродова войска, пастухи, Ксёндз, жена Ирода — Иродиада, Чернокнижник (в образе Берки-корчмаря или Еврея), Сатана.

Иродиада, бывшая в первой части царицей-страдалицей, во второй появляется в образе «гулящей», флиртующей со Щеголем. Среди персонажей комической части батлейки были и простаки-селяне, и хвастуны-паны, и Цыган, Щеголь, Лекарь и другие, сходные с типажами итальянской комедии импровизации и европейской уличной кукольной комедии.

Немалым и устойчивым успехом в интермедийном отделении батлейки пользовалась сцена битвы Александра Македонского с Пором Индийским. Эта сцена была отголоском тех традиционных популярных европейских кукольных представлений, которые имитировали различные исторические сражения.

Музыканты играли марш, кукольник объявлял о том, что сейчас на сцену выезжают Александр Македонский и Пор Индийский, которые будут сражаться друг с другом. Появлялись конные ратники: Македонский на лихом коне, Пор Индийский на хромой кобыле, взятой на время у Цыгана. После короткой и отнюдь не рыцарской перебранки герои начинали сражаться на пиках или мечах. Но вот Пор повержен, Александр с конем танцуют и уходят со сцены. Появляется жена Пора Индийского и начинается сцена пародийного плача жены по мужу, который ее «по разу в день кормил, по два раза в день бил».

Во второй половине XIX века Александр Македонский становится русским царем, а Пор Индийский — турецким пашой. В некоторых вариантах вместо Александра и Пора сражались русский Генерал и Турок, после чего Черт забирал Турка в Преисподнюю, а войска парадным строем под командованием Генерала уходили со сцены. После этого начиналась сцена бродячего Лекаря-шарлатана, часто называемого в батлейке «венгр». Венгр «лечит» своих пациентов — Панночку, Солдата — веселыми танцами, «венгерским спиртом» и березовой корой и требует за лечение «хабар».

В конце сцены Шарлатан обычно побит Солдатом (популярен в батлейке и вариант «Матей и Доктор», записанный в 1902 г. П. Шейном в Минске. Здесь Доктор-шарлатан лечит мужика Матея от «бурчания в животе»).

«Особенно характерны и типичны, — писал в статье “Святочный народный театр в Белоруссии” К. Богдановский, — лица мужика Матея и Доктора. Белорус Матей характеризуется как большой руки простак и обжора. Появившись на сцене кукольного театра, он прежде всего выражает простодушное изумление: все вокруг ему кажется “чирвоно-зелено, як у костеле”. Заявив себя “простотой-деревенщиной”, Матей принимается рассказывать о том, как ему в рождественский сочельник случилось быть у какого-то пана. Здесь он наелся кутьи до того, что не в состоянии “ни храпти, ни до жонки дойти”. Поэтому Матей прибегает к помощи доктора. Услужливый режиссер кукольного театра выдвигает на сцену куклу, облеченную в европейский костюм и изображающую собою врача. Появление Доктора на сцене сопровождается с его стороны соответствующей рекомендацией в комико-сатирическом тоне. Затем Доктор подвергает несчастного обжору лечению от явившейся вследствие неумеренного употребления рождественской кутьи болезни. Лечение в высшей степени просто и не требует от врача положительно никаких специальных медицинских познаний. Поставивши диагноз и решив, что в данном случае требуются потогонные средства, Доктор принимается без дальнейших околичностей тузить мужика-обжору, приговаривая при этом для большей убедительности: “Матей, потей! Матей, потей!