Франсуа Гизо - История цивилизации в Европе

Из этого видно, что политическое состояние Англии в XVI веке значительно отличалось от состояния материка. Несмотря на тиранию Тюдоров, несмотря на систематическое торжество абсолютной монархии, Англия не лишилась твердой точки опоры, надежного способа действий для вновь появившегося в ней духа свободы.

В Англии в эту эпоху совершилось, следовательно, одновременное развитие двух национальных потребностей: с одной стороны, в недрах начавшейся реформации проявлялась потребность религиозного переворота, религиозной свободы; с другой стороны, успехи абсолютной монархии возбуждали потребность в политической свободе; и потребности эти в дальнейшем развитии своем могли ссылаться на то, что было уже сделано ранее в этом направлении. Они вступили между собою в тесный союз. Партия, стремившаяся к религиозной реформе, увидела в политической свободе средство защиты своей веры и совести против короля и епископов. Друзья политической свободы в свою очередь стали искать поддержки в народной реформе. Обе партии соединились для борьбы с абсолютною властью как в светском, так и в духовном мире, – властью, вполне сосредоточенною в руках короля. Таково происхождение, таков смысл английской революции.

Итак, она преимущественно имела в виду защиту или завоевание свободы. Для религиозной партии свобода была средством, для политической – целью; но для обеих все дело шло только о ней, и по необходимости они соединили свои силы, чтобы достигнуть ее. Между партиями епископальною и пуританскою не было религиозной распри в строгом смысле слова; борьба завязалась не из-за догматов, не из-за предметов, относившихся к самой вере. Конечно, мнения их различались между собою по многим весьма существенным пунктам; но не в этом заключался главный повод спора. Политическая свобода – вот что пуританская партия хотела исторгнуть у партии епископальной, вот что было причиною и предметом борьбы. Существовала и другая религиозная партия, желавшая положить основание особой системы, доставить преобладание своим догматам и обрядам, своему особому церковному устройству: это была партия пресвитерианская; но несмотря на все усилия, она не могла собственными средствами достигнуть исполнения своих желаний. Поставленная в оборонительное положение, теснимая епископами, она ничего не могла сделать без действия политических реформаторов, ее естественных вождей и союзников; господствующим интересом ее также была свобода. Итак, свобода – вот общая мысль, общая цель всех партий, участвовавших в движении, как бы велико ни было их взаимное различие. Поэтому английская революция, рассматриваемая с общей точки зрения, представляется событием по преимуществу политическим; она совершилась среди религиозного народа в религиозном веке, действовала с помощью религиозных идей и страстей; но первоначальное побуждение и окончательная цель ее одинаково запечатлены политическим характером; везде преобладает стремление к свободе, к уничтожению всякой абсолютной власти.

Рассмотрим теперь различные фазисы этой революции, изучим те великие партии, которые одна за другою участвовали в ней; затем укажем связь ее с общим ходом событий в Европе и определим ее место и значение в европейской цивилизации. Подробное рассмотрение фактов, точно так же как и беглый обзор их покажет вам, что английская революция была первым столкновением свободного исследованья с абсолютною монархиею, первым взрывом борьбы между этими двумя великими силами.

В замечательном кризисе, занимающем нас, проявляются три главные партии, которые заключают в себе как бы три революции, последовательно выступавшие на сцену исторического мира. В каждой партии, в каждой революции соединяются и действуют за одно две партии – политическая и религиозная; первая стоит во главе движения, вторая следует за нею, но обе необходимы друг для друга, так что двойственный характер события отражается на всех фазисах его.

Первою по времени партиею, под знаменем которой сначала шли все остальные, была партия законной реформы. При начале английской революции, когда в 1640 году созван был долгий парламент, все говорили и многие думали, что достаточно только одной законной реформы, что в старинных законах и обычаях страны существуют средства для искоренения всех злоупотреблений, для установления правительственной системы, вполне сообразно с требованиями народа. Эта партия громко порицала и чистосердечно желала предупредить противозаконные поборы, произвольное взятие граждан под стражу, одним словом, все действия, несогласные с действующими законами страны. В идеях этой партии скрывалось верование в верховную державность короля, т. е. в абсолютную власть его. Тайное, инстинктивное чувство, конечно, говорило ей, что в этом начале есть нечто ложное и опасное, поэтому она и старалась никогда не упоминать о нем; но доведенная до крайности и вынужденная к решительному объяснению, она допускала в королевском сане власть, стоящую выше всякого человеческого происхождения, всякого контроля и, в случае необходимости, защищала эту власть. Она думала вместе с тем, что власть, абсолютная по своему принципу, должна действовать по известным правилам, в известных формах и пределах и что эти правила, формы, пределы достаточно определены и обеспечены великою хартиею, подтвердительными к ней статутами и вообще древним законодательством. Таковы были ее политические верования. В религиозном отношении партия законной реформы была того мнения, что епископы слишком расширили круг своих действий и присвоили себе слишком большое политическое значение, что юрисдикция их слишком обширна, что необходимо ограничить ее и наблюдать за ее отправлением. Однако она твердо держалась епископского сана, не только как церковного учреждения, церковной, правительственной системы, но и как необходимой опоры для королевской прерогативы, как средства защищать и поддерживать преобладающее влияние короля в делах религиозных. В политическом мире – верховная власть короля, действующая с соблюдением законных форм и в законных пределах; в религиозном мире – преобладание власти короля, применяемой и поддерживаемой епископами, – такова была двойственная система партии законной реформы, главнейшими вождями которой были Кларендон, Кольпеппер, лорд Кэпель, даже лорд Фольклэнд, самый горячий приверженец общественной свободы. В рядах этой партии находились почти все члены высшего дворянства чуждые рабской преданности двору.

За нею следовала другая партия, которую мы назовем партией политической. Она находила, что древние гарантии, законные ограничения недостаточны, что необходимо произвести существенную перемену, революцию не в формах, а в самой организации правительственной власти; что король и его совет должны лишиться всякой независимости и передать свое политическое преобладание палате общин; что правительство, в собственном смысле этого слова, должно принадлежать этому собранию и вождям его. Она сознавала свои идеи и цели не в таком ясном, систематическом виде, в каком мы теперь представляем их; но такова была сущность ее учения, ее политических стремлений. Вместо абсолютного самодержавия короля, вместо чистой монархии она верила в верховную власть палаты общин как представительницы страны. Под этим понятием скрывалась идея народной державности – идея, значение которой было далеко не вполне понятно для партии, столь же мало понимавшей и все последствия ее; верховная власть палаты общин – вот форма, в которую была облечена эта идея.