Григорий Джаншиев - Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 1

При обсуждении вопроса о пересылке земской корреспонденции земства приравнены были к частным учреждениям. (См. н. с. Безобразова. С. 541).

В провинциальном обществе, – писал Салтыков в конце 60-х гг., – существуют известные слои, в которых 19 февраля отозвалось последствием свойства довольно неожиданного. В противность всяким соображениям, оно выдвинуло вперед в этих слоях совсем не тех, кого следовало выдвинуть, и поставило вне деятельности совсем не тех, кого следовало вне деятельности поставить. Одним словом, вышла какая-то беспримерная и только у нас возможная путаница, вследствие которой влиятельными практическими деятелями на почве 19 февраля явились люди, не могущие и даже не дающие себе труда воздержаться от судорожного подергиванья при малейшем намеке на эту почву; люди же, всецело преданные делу, верящие в его будущность, очень часто не только отстраняются от всякого влияния на правильный исход его, но даже, к великой потехе многочисленного сонмища фофанов и праздношатающихся, обзываются коммунистами, нигилистами, революционерами и демагогами… Что составляет, спрашивает он, язву, непрестанно точащую провинциальных историо-графов-ненавистников? Эту язву составляет упраздненное крепостное право, гласные суды, земство, т. е. то, в чем замыкается существенный смысл 19 февраля. Ненавистничество до такой степени подняло голову, что самое слово «ненавистник» сделалось чем-то вроде рекомендательного письма. Ненавистники не вздыхают по углам, не скрежещут зубами втихомолку, но авторитетно, публично, при свете дня и на всех диалектах изрыгают хулу, и, не опасаясь ни отпора, ни возражений, сулят покончить в самом ближайшем будущем с тем, что они называют «гнусною закваскою нигилизма и демагогии», и под чем следует разуметь отнюдь не демагогию и нигилизм, до которых ненавистнику нет никакого дела, а преобразования последнего времени. (Сочин., II, 360–361). Это писалось в конце 6о годов. – «Ненавистники» 80-90-х гг., как известно, заткнули за пояс своих предшественников.

Taciti, Vita Agricolae, V.

См. статью В. Ю. Скалона «Земское дело» в № Русских Ведомостей от 7 февраля за 1890 г., а также назв. с. Свешникова. С. 130 и след.

Наз. сб. Неведенского, 416. —В начале 1873 г. Никитенко писал: «Вот формула того, чем могли бы удовлетвориться все рассудительные люди нашего времени: с одной стороны поддержание всех реформ нынешнего царствования, с другой – деятельность в пределах этих реформ»… (с. 322). Через несколько месяцев Никитенко пишет: «Испугались реформ те самые, которые их произвели. Они ожидали, что из реформ возникнет самая порядочная, сообразная с их желаниями жизнь, что нравы изменятся к лучшему, промышленность и земледелие процветут, богатство потечет по всей стране рекою. Печать только и будет делать, что восхвалять… Все эти золотые сны не оправдались. То, что веками портилось и извращалось, не может измениться в несколько лет. Главная задача реформ совсем не в том состояла, чтобы немедленно насладиться благами, элементы которых в них заключаются, а в том, чтобы положить им основание и сделать эти блага возможными. Словом, реформы имеют в виду не настоящее, а будущее. Поэтому не следует их подкапывать, а обеспечивать их прекрасные последствия, выжидать. Естественно, что они произвели много такого, чего администрации не желалось, много ошибок, неуменье пользоваться дарованными льготами, даже злоупотребление. Но в высшей степени странно, что этого не предвидели. Следует ли из-за этого возвращаться к прошедшему и парализовать сделанное, лишая его той силы, которая одна в состоянии вывести нас на лучший путь»? (Днев., III,337).

«Наше поколение, – писал Катков 1 января 1864 г., как раз в день утверждения Земского Положения, – держит в своих руках историческую будущность русского народа. Наша задача так колоссальна, что поневоле становится жутко. (Московские Ведомости, 1864 г. № 1).

См. Моск. Вед., 1880 г. № 212.

В н. с. Головачева (с. 192) приведены примеры экономии в 30–50 %. Это же подтверждается и сравнением бюджетов земских и не земских губерний (см. Русск. Вед., 1893, 110).

О том, какая гага avis был грамотный в деревне до земской реформы, см. выше в главе I, § сведения о чтении в деревнях Полож. о крестьянах.

Медицина, по утверждению знатока дела А. А. Головачева, отсутствовала не только в уезде и городах (см. с. 199 и официальные данные в статье В. Ю. Скалона, в Северном Вестнике «Двадцатипятилетия» земских учреждений. С. 163).

Г. Максимов указывает в Юрид. журн., в каком возмутительном положении находились больницы повсеместно, пока «в них хозяйничала», до введения в 1864 г. земских учреждений, местная губернская администрация. «Так, полтавская земская комиссия 1867 г., принимая эти учреждения, констатировала, что все здания их не были приспособлены к тем нуждам, для удовлетворения которых они предназначались, что гигиенические требования в них совсем не соблюдались, что «ремонт зданий, освещение и отопление стоили непомерно дорого, между комиссариатскими статьями числилось много лишнего, для больничного хозяйства не было определенных норм и должного контроля, управление находилось в руках некомпетентных лиц и т. д.». О доме душевнобольных в Полтаве, по словам старшего врача, «лучше не говорить, так постыдно содержание этих несчастных в гигиеническом отношении и так чувствительно отсутствие приспособлений для надлежащего содержания и призрения их». Саратовское губернское земство, принимая здания заведений приказа, установило, между прочим, что часть помещений, предназначенных для содержания и лечения умалишенных, была построена еще в 1806 году и пришла в крайнюю ветхость; другая часть, хотя и была построена всего за пять лет до сдачи заведений в земство, но имела существенные недостатки. Так, дом оказался возведенным на очень сыром месте, едва ли не на родниках, а потому, по мнению губернской управы, «нельзя было ручаться, что поправки в оном не окажутся необходимыми в недалеком будущем. Бессарабское земство приняло дом умалишенных с 104 больными и при одном служителе: все заведение это производило самое удручающее впечатление. В Пермской губернии, где земские учреждения были введены только в 1870 г., т. е. когда уже имелся некоторый опыт земской деятельности, и, следовательно, были приняты кое-какие меры к упорядочению общественного призрения, это последнее перешло к земству в самом печальном состоянии. На двухмиллионное население имелось только 11 больниц всего с 425 кроватями; но и эти больницы были крайне неудовлетворительны. Достаточно сказать, что в шести из них не было своих врачей, что здания их были ветхи, холодны, стены пропитаны нечистотами, печи развалились, потолки угрожали падением, больные были перемешаны, даже сифилитики не отделялись от других и т. д.». Отметив далее, что при передаче больниц земству значительно урезаны были больничные капиталы и сокращены другие доходы, автор справедливо ставит в особую заслугу земскому самоуправлению, что оно, невзирая на свои крайне стесненные финансы, вдобавок поглощаемые обязательными расходами, все-таки тратит надело общественного призрения довольно значительные суммы. Так, в 1890 г. земства расходовали на этот предмет, не считая собственно медицинской части, 2800000 руб., что составляло около ю% земского бюджета на необязательные расходы. Автор продолжает: «Не повторяя общеизвестных фактов, характеризующих крайне неудовлетворительную постановку дела призрения в учреждениях, передававших свои заведения земству, отметим, что, по сведениям проникшим в общую печать, эта важная отрасль государственного и общественного управления находилась в самом печальном состоянии еще в губерниях Казанской, Херсонской, Екатеринославской, Московской, Псковской и во многих других». (Журн. С.-Пет. Юрид. Общ., 1895 г. № 6).