Николай Черкашин - Командоры полярных морей

В 1913 году экспедиция под командой генерал-майора Сергеева покинула Владивосток 26 июня. Зайдя на несколько часов в Петропавловск-на-Камчатке для закупки свежей провизии, она пошла в залив Провидения, расположенный недалеко от Берингова пролива. В одной из бухт этого залива, называемой бухтой Эмма, в селении, состоящем из двух деревянных домов, находится резиденция начальника нашей северо-восточной окраины, т.е. Чукотского уезда. Здесь экспедицию поджидал транспорт «Аргун», чтобы в последний раз снабдить запасом угля, воды и свежим мясом

Придя в бухту Эмма, суда приступили к погрузкам и через несколько дней были готовы идти в Ледовитый океан. Но внезапная серьезная болезнь начальника экспедиции заставила следовать в ближайший пункт, откуда можно было дать знать начальству о случившемся и получить указания, что делать.

Суда пошли к селению Ново-Мариинску, расположенному в устьях реки Анадырь, где есть беспроволочный телеграф. Анадырский залив был еще забит льдами и корабли пробирались с большим трудом.

Здесь экспедиции пришлось стоять около недели, дожидаясь дальнейшей судьбы.

В эти дни случился ход кеты, одной из пород красной рыбы, которая в определенные дни приходит издалека с моря и устремляется огромными массами в устья рек, чтобы метать икру и погибнуть за продолжение рода. Команда экспедиции неводом в несколько часов наловила больше 200 штук рыбы, фунтов по 15 каждая. Позже этот запас довольно долго скрашивал консервный стол офицеров и команды.

10 июля было получено приказание генерал-майору Сергееву сдать экспедицию старшему из командиров, а именно мне, пишущему эти строки, а самому возвращаться во Владивосток. Ледоколы снялись с якоря, нашли транспорт «Аргун» в Анадырском лимане, приняли от него еще немного угля и воды, передали больного и в ту же ночь пошли в море.

Транспорты разделились. «Вайгач» пошел на север, имея в виду обогнуть остров Врангеля, «Таймыр» повернул к западу вдоль берега.

Ледовитый океан принял мореплавателей ласково, ветер был слабый, светило солнце, льдов не было видно, и только киты, выплывающие то там, то здесь, разрушали иллюзию теплого моря. Но уже на следующий день ветер засвежел, размахи качки дошли до 400 на борт, а вечером того же дня транспорты вошли в редкий лед. Океан поспешил показать свой суровый характер. Неожиданно «Таймыр» увидел стоящий у льдины норвежский пароход, промышляющий моржей и уже успевший их набить около 700 штук. «Таймыр» передал ему почту, дал поправку хронометра, снабдил свежей кетой, пойманной в Анадыре, и пошел дальше.

Лед все сгущался, оба транспорта шли с трудом, и уже через день «Вайгач» донес, что повернул обратно, не дойдя до Врангеля вследствие непроходимых льдов.

Затем «Таймыр» пробился на чистую воду у Чаунской губы, очень похожей по форме и величине на Рижский залив. Эту губу, не имевшую на карте ни одной глубины, решено было обследовать. Когда вошли в нее, льды исчезли, опять светило и грело солнце, и только совершенно светлые ночи и непривычно унылая природа берега настойчиво напоминали о севере.

Выйдя из губы, опять вошли в лед. «Вайгач» в это время уже ушел вперед, пробившись в чистую воду у мыса Биллингса. У этого мыса два года тому назад был поставлен железный знак близ Чукотского селения, но, при подходе «Вайгача», на его месте оказался шест, а чукчи махали флагом и стреляли из ружей. Оказалось, что знак повален ветром, чукчи же, не имея сил поставить его вновь, установили шест и при приближении судов стреляли и махали, чтобы указать это место. Затем у них оказалось оставленное несколько лет тому назад письмо одному русскому промышленнику, которое они с большой добросовестностью старались передать по назначению и отдали на «Вайгач». Отблагодарив их за такую преданность, «Вайгач» пошел дальше. В следующую ночь он повстречался с пароходом добровольного флота «Ставрополем», шедшим в Колыму, который добрался до тех же мест и был затерт льдами. «Вайгач» пробовал его освободить, но лед больше уплотнялся, попытку пришлось бросить, оставить «Ставрополь» ждать более благоприятного ветра.

Так ледоколы пробирались передними и задними ходами к Медвежьим островам, иногда становились на якорь, ожидая помощи ветра и пользуясь этим временем для приема пресной воды из больших льдин с озерками талого снега. Озерки попадались таких размеров, что с одной льдины можно было принять больше 10 000 ведер.

3 августа суда соединились, стали на якорь в открытом море, милях в пятидесяти от берега, и, обсудив дальнейшие действия, опять разошлись. «Вайгач» пошел вдоль берега к Лене, а «Таймыр» на север в обход Ново-Сибирских островов. Было назначено место встречи у Таймырского берега и условлено, что делать, если один из кораблей на рандеву не придет.

Огибая редкие полосы льда с запада и считая себя милях в 30 от острова Новой Сибири, «Таймыр» попал на глубину в 19 футов, сидя носом столько же. Изменив курс, получил увеличение глубины, затем опять 19 футов, повернул в другую сторону, пришел опять на малые глубины, искал выход по другим направлениям, но всюду притыкался к мелям. Весь следующий день делал промер со шлюпок, чтобы найти выход. Берега не было видно; в нескольких милях только стояла огромная стамуха [22] Стамуха — нагромождение льдов, стоящее на мели . , может быть, та же самая, которую в 1903 году видел Колчак.

Через день ветер засвежел и с севера понесло массу льдов. Продолжать промер шлюпками было нельзя. «Таймыру» пришлось сняться с якоря и идти самому искать путь, ежеминутно рискуя сесть на мель. По временам ставили вешки, которые помогали возвращаться с опасных мест на большую глубину и искать прохода по другому направлению. Целый день «Таймыр» томился в безуспешных поисках и только к вечеру нашел проход на север и увидел берег Новой Сибири. Глубины стали больше, началась сильная качка, а льды перестали показываться.

Рано утром 7 августа транспорт почувствовал себя опять в свободном море. Вскоре на горизонте показались неясные очертания не то огромной стамухи, не то неведомого острова. Взяли курс прямо на него и прибавили ходу. Глубина увеличивалась по мере подхода к острову, названному ныне именем генерала Вилькицкого, и у самого берега, где «Таймыр» стал на якорь, достигла 17 сажен. Большой белый медведь показался на вершине, разглядывая непрошеных гостей. Много моржей плавало вокруг корабля; еще больше их лежало на берегу, оглашая воздух страшным ревом. Огромное количество чаек летало вокруг. Недалеко от берега спал, свернувшись клубком, другой белый медведь небольших размеров, по-видимому, молодой. Сейчас же была снаряжена охотничья партия убить его и нескольких моржей. Вельбот пошел делать промер бухты. С корабля производились наблюдения солнца для определения широты и долготы. После обеда была снаряжена экспедиция на вершину горы для водружения флага, а доктор Старокадомский пошел отдельно собирать коллекции. Взбираться наверх было трудно, лицом к лицу несколько раз встречались с медведями, но, к счастью, они пугались не меньше наших охотников. Безоружному доктору, за которым с тревогой наблюдали с корабля, удалось спокойно уйти с площадки на вершине острова, где вместе с ним гуляли три медведя; а партии, которая водружала флаг, пришлось убить из самообороны трех других и бросить их; летние шкуры не представляли большого интереса, тащить же их на корабль было чрезвычайно трудно по такой дороге. Захватили только череп для Академии Наук.