Марлис Штайнер - Гитлер

14 сентября было решено отложить захват острова до нового приказа. 24-го Геббельс отмечал: «Варварская погода. Возможности вторжения вызывают все больше сомнений». 7 октября Гальдер записал в своем «Военном дневнике», что начальник оперативного отдела авиации генерал фон Вальдау «на сто процентов недооценил мощность английских истребителей». 12 октября было принято решение перенести операцию «Морской лев» на весну 1941 года, иными словами, до греческих календ.

19 октября Люфтваффе получила приказ бомбить Англию по самым разнообразным целям, чтобы полностью дезорганизовать ее население, вызвать в нем панику и сломить волю к сопротивлению: порты, корабли, промышленные города, Лондон. Самым известным эпизодом стала бомбардировка Ковентри в ночь с 14 на 15 ноября (операция носила кодовое название «Лунная соната»). Погибли более 400 жителей, был разрушен собор XIV века. Ошибочно считалось, что Черчилль был предупрежден разведкой о готовящейся трагедии, но ничего не предпринял для спасения города, чтобы немцы не узнали, что англичане взломали секретный код электромеханической шифровальной машины «Энигма», использовавшийся в немецкой армии. Даже если английские спецслужбы догадывались о предстоящем крупномасштабном рейде, они слишком поздно смогли определить цели Люфтваффе. Черчилль оставался в Лондоне, уверенный, что главный удар будет нанесен по столице.

Битва с Англией стала первым поражением Гитлера. В лице Черчилля он встретил достойного противника, не менее решительно, чем он сам, отвергавшего всякую идею капитуляции. К тому же эта битва велась без достаточной подготовки, во многом наугад. Гитлер как солдат сухопутной армии ненавидел воду и отнюдь не горел желанием захватывать остров, с которым не знал что делать; кроме того, он всегда видел в англичанах настоящую «расу господ» – в отличие от Геббельса, глухо ненавидевшего «господ лордов». Сопротивление британцев подставило под удар всю задуманную фюрером программу.

В ожидании, пока прояснится обстановка, Гитлер поставил своей целью привести Болгарию, Венгрию и Румынию к необходимости полюбовно уладить территориальные и этнические разногласия. 10 июля он в присутствии Чано принял в Фюрербау главу венгерского правительства графа Пала Телеки и министра иностранных дел Стефана Чаки. 26-го в Бергофе он встретился с президентом румынского совета Ионом Джигурту и министром иностранных дел Михаем Манойлеску, а также с немецким послом в Бухаресте и румынским послом в Берлине. 27-го настала очередь болгарского премьера Богдана Филова, его министра иностранных дел Ивана Владимира Попова и послов – болгарского в Берлине и немецкого в Софии. Наиболее сердечно прошла именно последняя встреча. Гитлер заверил, что будет оказывать всю возможную помощь бывшему союзнику по Первой мировой войне.

Отношения с Венгрией и Румынией оставались гораздо более напряженными. В дневнике Геббельса мы находим массу критических замечаний в адрес венгров, румынского короля Кароля II и бывшего военного министра маршала Антонеску. Гитлер так и не простил им убийства в 1938 году шефа Железной гвардии, ультраправого Корнелиу Кодреану. Во время переговоров фюрер всячески подчеркивал, что стремится к миру на Балканах и что Германия крайне заинтересована в установлении стабильных экономических отношений со всеми тремя странами – особенно в виду румынской нефти. Любой вооруженный конфликт в регионе был чреват советским вооруженным вмешательством.

По результатам этих встреч 16 августа в Турну-Северине начались переговоры между Румынией и Венгрией по вопросу Трансильвании, северную часть которой требовала Венгрия. Они длились до 23-го, после чего были прерваны. Стало известно, что Советский Союз стягивает войска к новой границе с Румынией (26 июня Сталин вынудил Румынию уступить ему часть Бессарабии и Северную Буковину). Тогда вопреки своим первоначальным замыслам Гитлер решил выступить арбитром в споре наряду с Италией. Прежде чем отправиться в Вену, где должны были пройти переговоры, он 18-го пригласил к себе в Оберзальцберг Чано; если бы Венгрия осуществила свои угрозы против Румынии и не удалось бы найти взаимоприемлемого решения, Германия с оружием в руках оккупировала бы румынские нефтяные районы. Оба политика выработали общую стратегию ведения переговоров: не предъявлять карты, составленные итальянскими эмиссарами в Будапеште и Бухаресте, но во второй фазе переговоров представить карту, разработанную совместными усилиями итальянцев и немцев – на самом деле ее чертил лично Гитлер. На этой основе 30 августа был подписан второй «венский арбитраж» о разделе Трансильвании (согласно первому, от 2 ноября 1938 года, Венгрия получала территорию в 12 тыс. квадратных километров с населением в миллион человек на юге Словакии).

На сей раз Венгрия аннексировала 44 тыс. квадратных километров территории с населением два миллиона человек. Одновременно Германия выступила гарантом целостности оставшейся части Румынии. Подобные серьезные территориальные потери вызвали беспорядки в Бухаресте, в результате которых король отрекся от престола в пользу своего сына, 19-летнего Михая. Маршал Антонеску с помощью бывших членов Железной гвардии сформировал диктаторское правительство, которое сразу стало искать сближения с рейхом.

Что касается Венгрии, то она не скрывала своей радости от принятого решения; регент и глава государства Хорти направил Гитлеру благодарственное письмо. 10 сентября Гитлер встретился с венгерским министром Дёме Стойаи. Я сам родился в Австрии, сказал фюрер во время этой встречи, и хорошо знаком с проблемами региона. Затем он подчеркнул, что венгры обязаны ему тем, что получили город Клуй (по-немецки Клаузенбург). Его недовольство вызвали представители националистических кругов в немецком министерстве иностранных дел и в СС, так как немецкое меньшинство в Трансильвании предпочло остаться под румынской опекой, и он обратился к Стойаи с просьбой позаботиться о них. Впоследствии между обеими странами были заключены соглашения, касающиеся судьбы национальных меньшинств.

Улаживание разногласий между Румынией и Венгрией выявило несколько важных моментов. Во-первых, Гитлер стремился избежать конфликта в этом регионе по причине надежды на румынскую нефть, одновременно стараясь усилить здесь экономическую гегемонию Германии. Идеологические соображения не играли сколько-нибудь существенной роли, иначе он не стал бы поддерживать венгров, которых глубоко презирал за «наименее удачный социальный строй, какой когда-либо знала история». Помимо чисто политических мотивов сработала и память о том, что во время Первой мировой войны Румыния выступила на стороне Антанты, а также о поведении в 1930-е годы румынского министра иностранных дел Николае Титулеску. Как видно, судьба этнических немцев интересовала Гитлера гораздо меньше, чем, например, Гиммлера, Дарре или Розенберга.