Марлис Штайнер - Гитлер

Геринг также пытался расширить связи в Великобритании. Однако, вопреки его репутации «умеренного», в 1933 году в этой стране его сочли самым радикальным из нацистов, в том числе организатором поджога Рейхстага, так что в конечном счете наводить мосты в Лондон отправился Розенберг. Его вояж обернулся почти полным провалом, несмотря на отдельные контакты, которые ему удалось завязать.

Одной из самых острых проблем оставались отношения с Советским Союзом. Берлинский договор, заключенный в 1926 году Штреземаном, был подвергнут пересмотру еще предшественниками Гитлера. Однако фон Папен за время своего короткого пребывания на посту канцлера успел озвучить идею о создании оборонительного континентального блока, исключающего участие СССР. Напротив, генерал фон Шлейхер ратовал за русофильскую линию политики и настаивал на расширении сотрудничества между рейхсвером и Красной армией; его идеи поддерживал и Нойрат. Антибольшевистская пропаганда и предпринимаемые новым режимом меры против немецких коммунистов грозили нарушить германо-советские отношения, несмотря на традицию сотрудничества между Германией и Россией. Эта традиция проявилась еще в 1760 году, в так называемом чуде Бранденбургского дома, когда царь Петр III внезапно заключил альянс с Пруссией; затем в 1812 году, при подписании Тауроггенской конвенции против Наполеона; в 1887 году, когда Бисмарк подписал договор, направленный на изоляцию Франции; наконец, в 1922 году, когда был подписан договор Рапалло, воспринятый во Франции как символ сближения обеих стран.

В восточном отделе министерства иностранных дел имелось большое число сторонников сотрудничества с СССР. Продолжение этой политики представлялось им необходимым условием сохранения своей роли. Немецкий посол в Москве фон Дирксен и государственный секретарь фон Бюлов сделали все от них зависящее, чтобы подписать с СССР договор (25 февраля 1933 года) о предоставлении кредита на 140 млн рейхсмарок и пролонгации (5 мая 1933 года) Берлинского договора; однако их усилия пошли прахом после того, как нацисты подвергли разгрому советские представительства в Германии. Начиная с лета 1933 года Советский Союз заключил с соседними государствами, от Финляндии до Афганистана, ряд договоров о ненападении; в декабре появился даже такой договор с Италией. С 1931–1932 годов началась политика сближения с Францией. Осенью 1933 года Сталин осудил военное сотрудничество с Германией, оставив вне критики торговые связи с этой страной. Но любая попытка сближения встречала со стороны Гитлера резкий отпор. Любое сотрудничество с большевиками представлялось ему невозможным, поскольку грозило ему потерей политического доверия. 19 сентября 1934 года Советский Союз вступил в Лигу Наций – в полном соответствии с логикой проводимой им политики; 2 мая 1935 года – заключил с Францией оборонительный пакт; вскоре такой же пакт был заключен с Чехословакией.

Единственным пунктом, по которому между прежними и новыми элитами царило полное взаимопонимание, оставалось перевооружение и манера поведения на конференции по разоружению. Расхождения возникали только в отношении деталей и методов.

В пространном меморандуме, адресованном Нойрату, государственный секретарь фон Бюлов изложил свой анализ положения Германии на международной арене, подчеркнув, что считает существующий европейский порядок временным. Тем не менее, указывал он, следует в ближайшем будущем избегать любых конфликтов – до тех пор, пока Германия не обретет способности разговаривать с другими странами с позиции силы. На более далекую перспективу он планировал осуществление целей, сравнимых с предложениями «империалистов эпохи Вильгельма»: захват колоний для приобретения сырьевых ресурсов и решение проблемы перенаселенности. Следовало также помешать индустриализации сельскохозяйственных стран – убеждение, которого придерживались все сторонники мировой политики.

По мнению Бюлова, Германия, решив проблему разоружения, должна бросить силы на решение экономических и финансовых проблем, и это, вполне возможно, станет наилучшим средством посеять раздор между остальными государствами. Однако одновременно он высказывал предостережение против преждевременных инициатив и провокационных мер, предпринимаемых «организациями, близкими к правительственным кругам». Кроме того, государственный секретарь призывал добиваться большей согласованности всех действий в области внешней политики.

Чего же на самом деле хотел министр иностранных дел? С тех пор как Брюнингу в 1932 году удалось договориться о моратории на немецкие долги, а Шлейхеру 11 декабря того же года – о равноправии в области вооружений, его целью стало постепенное развитие политики в направлении территориальных завоеваний. Первой мишенью должна была стать Польша. Следовательно, идею поэтапного движения поддерживал не только Гитлер. Однако, как мы покажем ниже, он выделял приоритеты, отличные от министерства иностранных дел. Что касается Лиги Наций, то фон Бюлов считал необходимым оставаться в ее рядах так долго, как это будет полезным; главное, не оставлять слишком много свободы для маневра французам. Впрочем, как только выход из Лиги станет очевидно выгодным шагом, его надо будет без колебаний сделать. Нойрат ознакомил кабинет с меморандумом 7 апреля 1933 года. Гитлер не высказал ни одного возражения. Он готовился в ближайшее время предложить план собственных инициатив.

В первые месяцы пребывания у власти, озабоченный событиями внутри страны, канцлер вел себя осторожнее, чем руководители министерства иностранных дел, так что складывалось впечатление, что «парадом командуют» именно они. Примером тому служит выдвинутое 4 февраля 1933 года предложение правительства Даладье о заключении пакта о взаимопомощи между Германией и Францией. Нойрат отказался рассматривать этот вопрос, даже не посоветовавшись с Гитлером. Та же судьба постигла в середине февраля план Пьера Кота, тогдашнего министра авиации Франции, касавшийся стандартизации типов вооружений в Европе. После совещаний с Бломбергом Нойрат проинструктировал Надольни – немецкого посла, участвовавшего в переговорах по разоружению, – велев тому применять по отношению к французскому плану тактику затягиваний и проволочек. Гитлер, которого поставили в известность о происходящем, в целом одобрил проводимую политику, однако от себя сообщил Надольни, что в крайнем случае удовлетворится принципиальным согласием по данному вопросу. Нойрат в свою очередь связался с послом в Женеве и приказал ему игнорировать указания Гитлера. Новый план, представленный британским министром Рамсеем Макдоналдом, не понравился ни Нойрату, ни Бломбергу, хотя у него были шансы быть принятым в Женеве. 12 мая Нойрат посоветовал немецким представителям покинуть конференцию; Бломберг полагал, что следует остаться, но не принимать участия в переговорах. Тогда вмешался Гитлер. 17 мая он выступил с «речью о мире», в которой заявил, что Германия готова к полному разоружению и примет на себя любые обязательства, служащие гарантией безопасности, если остальные страны поступят так же. Он дал понять, что пребывание рейха в составе Лиги Наций зависит от «отношения его противников». Многие люди пали жертвой этого обманного маневра. Одновременно он послужил сигналом того, что отныне положение изменилось, и прямым указанием на то, что теперь внешнюю политику будет определять именно Гитлер.