Марлис Штайнер - Гитлер

14 марта Гитлер приехал в Вену. На следующий день он сказал в Хофбурге ставшие знаменитыми слова: «Как фюрер и канцлер немецкой нации и рейха, я объявляю перед историей, что моя родина вошла в немецкий рейх». Днем он посетил могилу Гели; накануне уже успел побывать на могиле своих родителей в Леондинге. Затем на Ринге – прекрасном круговом бульваре, который он полюбил с юности, – прошел парад немецких и австрийских войск. В заключение торжеств он принял кардинала Иннитцера, которому пообещал полную независимость Церкви от государства в Австрии.

«Война цветов» имела еще два последствия, одно – анекдотическое, второе – серьезное. Отныне солдатам предписывалось приветствовать фюрера гитлеровским салютом (прежнее военное приветствие сохранилось до покушения 20 июля 1944 года). Но, что более важно, триумфальный прием, оказанный Гитлеру в Австрии, окончательно убедил его в том, что он избран Провидением для того, чтобы привести немецкий народ к великому будущему.

18 марта фюрер требовал от рейхстага предоставить ему четыре года для объединения немцев внутри рейха. 10 апреля 99 % немцев и австрийцев высказались в пользу аншлюса.

Это был жирный кусок. Без всяких усилий Германия получила 83 868 квадратных километров территории и семь миллионов населения, чем с лихвой компенсировала территориальные потери, навязанные Версальским договором. Кроме того, рейх наложил лапу на золотовалютные запасы Австрии – примерно 1,4 млрд рейхсмарок (в Рейхсбанке было всего 76 млн). Это не считая железной руды Штирии и других природных ресурсов. И не говоря о стратегической важности захвата страны. На самом деле аншлюс стал отправным пунктом экспансионистской политики, направленной на восток.

Наглядным примером того, как ловко Гитлер использовал международное положение, служит тот факт, что в Париже президент совета Шотан был смещен 10 марта – по мнению фюрера, сразу после назначения. Как и в случае с оккупацией Рейнской области, все ждали реакции французов. Министр иностранных дел Ивон Дельбо уже 17 февраля, видя, что затевают немцы, призывал две великие демократии объединиться для совместных действий. Однако Иден вышел в отставку 10-го – из-за того, что Чемберлен явно стремился заключить джентльменское соглашение с Италией, а также из-за негативной реакции премьер-министра на предложение Рузвельта более активно заняться выработкой единой европейской политики. После аншлюса Франция и Великобритания протестовали каждая в одиночку. Ни о каком военном противостоянии даже не заходило речи. Между тем Франция и Чехословакия могли противопоставить 77 немецким дивизиям свои 140; однако в этих странах царило убеждение, что западные немецкие укрепрайоны отличаются особой надежностью (хотя их сооружение к этому времени еще не было закончено) и что соотношение сил не в их пользу.

Лишь 12 апреля во Франции Совет возглавил Даладье. «Он пытается управлять, но это нелегко», – записал Геббельс. Несколькими днями позже он с удовлетворением отмечал, что теперь «Тан» отзывается о Германии в гораздо более благоприятном тоне: «С финансовой точки зрения мы держим эту газету в руках». Якобы ему даже предлагали купить «Фигаро»: «Эта продажная французская пресса». Разумеется, это утверждение не соответствовало действительности, так как речь шла о ничтожной доле газет.

Все это время Гитлер продолжал использовать положение к своей выгоде, нападая на ближайшую жертву – Чехословакию. Это небольшое многонациональное государство, созданное в 1919 году, после краха австро-венгерской монархии, в 1924 и 1925 годах заключило договоры с Францией, Румынией и Югославией («Малая Антанта») в целях защиты от Венгрии. Ее отношения с Веймарской республикой были холодными, но корректными, несмотря на то что на территории Чехословакии проживало немецкое национальное меньшинство, насчитывавшее три миллиона человек. Их судьба не всегда была легкой, но Немецкая социал-демократическая партия и ряд буржуазных партий, за исключением Национальной партии национал-социалистов (ДНСАП, распущенной в конце 1933 года и замененной Патриотическим фронтом немцев Судетской области – СХФ), пытались сотрудничать с Прагой. После заключения пакта о ненападении с Польшей (1934), восстановления военной службы в Германии и заключения франко-советского пакта Чехословакия также заключила с СССР пакт, согласно которому СССР в случае агрессии должен был прийти ей на помощь при условии, что первой это сделает Франция.

В конце 1936 года Гитлер отправил двух эмиссаров к Эдварду Бенешу (президенту республики) для ведения переговоров о заключении пакта о ненападении. Бенеш проявил интерес, но при условии, что будут оставлены в действии ранее заключенные договоренности. На том дело и кончилось.

Между тем произошел раскол в рядах СХФ и была создана Партия судетских немцев (СдП), получившая на выборах две трети голосов немецкоязычного населения. Германия начала оказывать этой партии финансовую поддержку. Ее глава Конрад Хенлейн, приглашенный в Лондон, встретился с государственным секретарем по международным вопросам Ванситтартом, который пообещал ему поддержку, если тот выдвинет требование автономии. Незадолго до этого, 16 сентября, он впервые встретился с президентом Совета Годзой. Посол рейха в Праге Эйзенлор пытался оказывать умеренное влияние на чехов, но немецкая пресса начиная с августа по наущению Геббельса развязала оголтелую античехословацкую кампанию. 20 и 21 октября Геббельс записал в дневнике: «Мы будем кричать сколько потребуется, пока нас не услышат» и «Немецкие депутаты от Судетской области направили Годзе открытое письмо. Они чувствуют нашу поддержку». 9 ноября Эйзенлор попытался обсудить с Бенешем возможность modus vivendi. В беседе затрагивалась тема жалоб со стороны немецкого населения, в частности по поводу газет и тайных докладов о настроениях общественного мнения в рейхе, составляемых немецкими социал-демократами, укрывшимися в Чехословакии.

Всего десять дней спустя Хенлейн направил Гитлеру доклад, в котором жаловался на сдержанность немецкой прессы (очевидно, результат встречи Бенеша с Эйзенлором) и разоблачал происки чехов против судетских немцев. Он также просил, чтобы их судьба решалась особо, не так, как судьба других немцев, живущих за пределами Германии и в основном имевших дело с Отделом этнических немцев, возглавляемым генералом СС Лоренцом. 9 декабря Конрад Хенлейн прибыл в Берлин и объяснил в министерстве иностранных дел, что в его положении слишком часто приходится лавировать. Однако ряд событий: праздники, кризис Бломберга – Фритша и визит Шушнига на время оттеснили чехословацкий вопрос на второй план.