Генрих Шлиман - Троя

Возвращаюсь к рассказу о наших делах по порядку. Южный ветер дул только первые три дня марта; потом, до конца апреля, и, следовательно, пятьдесят восемь дней подряд беспрерывно дул сильный северный ветер [27], который по меньшей мере четыре дня в неделю переходил в суровый шторм, задувал в глаза ослепляющий песок и серьезно мешал нашим раскопкам. Только у нескольких моих рабочих были очки, защищавшие их от песка; тем, у кого их не было, приходилось закрывать лица платками, и толпа моих рабочих в платках напоминала закутанных в вуали гостей на итальянских похоронах. В то же самое время погода была очень холодная, ночью термометр нередко падал ниже точки замерзания (О °С = 32 °F) [28], и часто даже в апреле вода в наших бараках превращалась в лед; зачастую термометр не поднимался выше 3 °C = 37,4 °F в полдень. Горная цепь Иды была полностью покрыта снегом примерно до 20 марта. После этого снег оставался лишь на самых высоких пиках; однако он постепенно сходил и к концу мая был виден лишь на вершинах и вблизи них. Относительно деталей, касающихся погоды с 22 апреля по 21 июля, я отсылаю читателя к метеорологическим таблицам в конце этой книги. К несчастью, первые пятьдесят три дня мы не делали наблюдений, а моя малярия помешала мне делать записи после 21 июля.

Зима 1881/82 года была необыкновенно сухой, и позднее дождь все еще был исключительно редок. Весь март и апрель было всего лишь пять или шесть небольших дождей, и все время вплоть до конца июля вообще не было дождя, за исключением двух гроз. Поэтому вода Симоента, который был глубиной лишь в несколько дюймов в начале марта, полностью иссохла к концу апреля, и ложе реки стало совершенно сухим в начале мая. То же самое случилось к середине мая и с Фимбрием, и (неслыханное дело) даже в русле Скамандра на Троянской равнине в начале июля не было текущей воды, и вся река состояла лишь из ряда прудов стоячей воды, которых с течением времени становилось все меньше и меньше [29]. Как уже было сказано в «Илионе» [30], проточная вода пропадает в Скамандре в среднем раз в три года в августе или сентябре; случается также (видимо, с такой же частотой), что Симоент и Фимбрий высыхают полностью в августе или сентябре, однако старейшие долгожители Троады не упомнят такого, чтобы это происходило со всеми тремя реками так рано, как в том году.

Говоря о Скамандре, могу добавить, что 14 марта я исследовал место слияния Бунарбашису со Скамандром, которое происходит отнюдь не в двух местах, как утверждает П.В. Форшхаммер [31], но лишь в одном, примерно в миле к югу от моста Кум-Кале [32]. Ручеек Бунарбашису в этом месте достигает 2 метров в ширину и около 0,3 метра в глубину. Осматривая землю в округе, я поразился конической форме холмика, на котором стоят одна или две ветряные мельницы непосредственно к востоку и юго-востоку от Ени-Шехра [33], и, тщательнейшим образом обследовав его, обнаружил, что имею дело с искусственным курганом, так называемой гробницей героя; действительно, фрагменты древней керамики, которые то тут, то там виднелись из-под земли, не оставляли на этот счет сомнений. Этот курган пока еще не был замечен никем из современных путешественников, однако он, очевидно, был известен Страбону, который упоминает о существовании здесь трех гробниц, а именно курганов Ахилла, Патрокла и Антилоха, в то время как до сего дня мы знали только две гробницы, приписываемые двум первым героям. Далее я еще вернусь к этому новооткрытому кургану.

В апреле и мае Троянская равнина обычно покрывается красными и желтыми цветами, а также высокой травой; однако в этом году из-за недостатка влаги цветов не было и почти не было травы, так что бедным людям почти нечем было кормить свою скотину. Таким образом, в этом году нам не приходилось жаловаться, как раньше, на надоедливое монотонное кваканье миллионов лягушек, ибо, поскольку болота в низинах Симоента высохли, лягушек вообще не было, за исключением всего нескольких в русле Калифатли-Асмака. Саранча в этом году появилась позднее, чем обычно, а именно в конце июня, когда почти весь хлеб уже убрали; таким образом, она не нанесла особого вреда.

Первые стаи журавлей пролетели над Троянской равниной 14 марта; первые аисты прибыли 17 марта. Журавли здесь не гнездятся: они лишь останавливаются на несколько часов, чтобы покормиться, и летят дальше на север.

1 апреля в 5 часов 15 минут пополудни случилось небольшое землетрясение.

Одной из первых моих задач было обнаружить все фундаменты эллинистических или римских построек в еще нераскопанной части Гиссарлыка и собрать принадлежавшие им, а также другим зданиям скульптурные блоки, которые уже нельзя было отнести к какому-то определенному фундаменту. Я также продолжил раскопки, начатые в 1872 году на северной стороне, в месте, отмеченном как V – N О, на глубине 12 метров ниже поверхности. Однако, обнаружив, что почва состоит исключительно из доисторического мусора, который был набросан там, чтобы расширить и сгладить холм, я вскоре снова отказался от раскопок.

Поскольку я надеялся найти на северном холме, в том месте, где (см. верхнее V на плане I в «Илионе») в 1872 году обнаружил прекрасную метопу Аполлона и квадригу Солнца, еще метопы, я послал туда двадцать пять рабочих, которые трудились почти два месяца. Сначала они сняли огромную массу щебня, которую я сбросил со склона в 1872 и 1873 годах, и затем срыли с него слой глубиной в 3 метра спереди назад. Глубина снятого таким образом слоя щебня составила в среднем 6 метров, высота – 28 метров, ширина – 20 метров; поэтому раскопки пришлось проводить террасами, поскольку таким образом и работа становилась намного легче, и расстояние, на которое переносили щебень, сводилось к минимуму. Мы работали здесь с помощью мотыг, лопат и тачек, которые всегда выгоднее, чем тележки, в случае если расстояние меньше 30 метров. Но мы так и не нашли второй метопы, а также никакой другой особенно интересной скульптуры, кроме одной лишь мраморной женской головки, которую я воспроизвожу в главе об Илионе. Во время этих раскопок я наткнулся на очень интересный угол стены македонского периода, который опишу на последующих страницах. Я также исследовал гигантский театр непосредственно к востоку от акрополя, о котором также подробно расскажу в главе об Илионе. Там, как и при раскопках на Гиссарлыке, мы обнаружили огромное количество ядовитых змей, однако мои рабочие не боялись их укусов, ибо, как они объявили мне, перед тем как выйти на работу, они выпили какое-то противоядие, которое называли «сорбет» и которое делало укусы даже самых ядовитых змей безвредными. Однако я так и не смог получить от них это снадобье, хотя и предлагал за него большие деньги.

Я продолжил очищать эллинистический колодец на акрополе [34], устье которого обнаружил осенью 1871 года примерно в 2 метрах ниже поверхности. На глубине 18 метров я обнаружил множество грубых доисторических каменных молотков из диорита и полировальный камень из яшмы, а под этими орудиями – большое количество греческих и римских черепиц различной формы. Это, судя по всему, доказывало, что каменные орудия были брошены в колодец позднее, вместе с другим мусором. Достигнув глубины в 22 метра, я вынужден был прекратить работу из-за подпочвенных вод, которые поднимались быстрее, чем я мог отводить их. Последними предметами, вынутыми из колодца, были шесть овечьих черепов.