Генрих Шлиман - Троя

Я не буду останавливаться на сомнениях в подлинности этого письма, ибо, если оно является подделкой и вышло из-под пера какого-нибудь ритора (как многие письма, приписывавшиеся знаменитым грекам), то это просто говорило бы о том, что Илион существовал и в еще более позднее время.

В т. 1 «Илиона» на с. 256 я ошибочно писал, что Полемон, который жил в конце III и в начале II века до н. э. и который, таким образом, был древнее, чем Деметрий из Скепсиса и также оставил описание («Периэгесис») Илиона, был уроженцем Илиона, в то время как фактически он родился в илионской деревне Гликея [393]. Далее, я ошибочно утверждал, что Полемон (в сохранившихся фрагментах его сочинений) говорит об алтаре Зевса – покровителя домашнего очага, возле которого был убит Приам, ибо этот алтарь, насколько я знаю, упоминается только у Арриана [394], который говорит, что Александр Великий принес на нем жертвы Приаму, моля его утишить свой гнев против рода Неоптолема, к которому он (Александр) принадлежал. Однако Арриан не говорит, считали ли илионцы его идентичным алтарю Зевса – покровителя домашнего очага, на котором был убит Приам.

Свидетельство Платона о местоположении Трои представляет для нас первостепенный интерес. В обсуждении происхождения правительства в диалоге между Клинием и афинским чужеземцем последний предлагает обозреть последовательные формы цивилизации начиная с потопа. Когда отступили воды, появилась огромная пустыня, и организация человеческого общества должна была возобновиться с первоначальных элементов. Искусства погибли в общей катастрофе, и должны были пройти многие поколения перед тем, как они ожили. Войны и раздоры на некоторое время прекратились; законодательство еще не появилось. Однако должна была уже существовать та форма правительства, при которой каждый является хозяином в своем собственном доме. Такое управление Гомер приписывает циклопам:

На второй стадии первобытные люди спустились с вершин и построили у подножий гор большие города, они окружили их оградами, чтобы защититься от диких зверей, и занялись сельским хозяйством. На третьей стадии люди стали такими отважными, что стали строить города в долинах. Эти две последние стадии (вторая и третья) обозначены у Гомера в пассаже, где он вкладывает в уста Энея предание:

Платонов афинянин добавляет: «Так вот, говорим мы, обитателями возвышенностей был основан Илион среди обширной прекрасной равнины, на невысоком холме, омываемом многими реками, стекающими с высот Иды» [397].

Мне кажется, что Платон не мог бы лучше обозначить местоположение Илиона на Гиссарлыке, чтобы отличить это место от «деревни илионцев», Бунарбаши или какого-либо другого места.

Защитники теории «Троя = Бунарбаши» и другие противники Трои на Гиссарлыке больше всего полагаются на свидетельство оратора Ликурга, который говорит в своей речи против Леократа, обвиненного в предательстве после битвы при Херонее: «Кто же не слышал, что Троя, величайший город своего времени и властительница всей Азии, будучи однажды разрушен, остался с тех пор необитаемым?» [398]Эту краткую голую риторическую фразу цитируют с каким-то триумфальным видом для доказательства, что в классическое время не считалось, что Илион стоит на месте гомеровского города.

Профессор Август Штейц из Франкфурта-на-Майне [399]дает следующий поразительный ответ на этот аргумент: «То, что люди в Аттике имели, по крайней мере, правильное представление об Илионе, и, таким образом – о положении Трои на Гиссарлыке, доказывается пассажем из Платона: «был основан Илион на невысоком холме» и т. д. [400], что подходит к положению не Бунарбаши, но Гиссарлыка. Правда, что наряду с местной традицией, сохранившейся в «Илиаде», была и поэтическая традиция, на которую ссылается Страбон (XIII, с. 601). Отталкиваясь от гомеровских пассажей о разрушении Трои, позднейшие поэты ничего не знают о том, что город продолжал существовать или был перестроен, и в особенности это мнение утвердилось в трагедии (Welcker, loc. cit. XXXVI). Таким образом, мы не должны удивляться, если такой восторженный поклонник трагических поэтов, как Ликург (в своей речи против Леократа) утверждает, как хорошо известный факт, что Троя после ее разрушения греками осталась пустой и уже никогда не была застроена. Тон и концепция всего пассажа доказывают со всей определенностью, что оратор дает тут не результат исторических изысканий, но приводит в качестве примера эпизод, известный всем благодаря поэтам. Однако, возможно, Ликург больше ничего не знал об этом. Как мало поэтическая традиция заботится об исторической правде, мы видим из блестящего пассажа Лукана (Фарсалия, с. 9, 961, сл.), где он говорит, что в эпоху Цезаря Троя все еще лежала в руинах, и приписывает ему намерение основать новую римскую Трою, как будто бы он не знал об Илионе или о его претензиях или о вере римлян в его идентичность с Троей. Он определенно ничего не знал о маленьком городе на Бали-Даг. Однако я цитирую все это, только чтобы опровергнуть мнение, согласно которому у древних были основанные на реальных фактах сомнения, касающиеся идентичности Илиона с гомеровской Троей».

В т. 1 «Илиона» на с. 410 я уже упоминал традицию, согласно которой Апис, царь Пелопоннеса, уступил свое царство брату и стал царем Египта, где был почитаем как Серапис в виде быка [401]. Я думаю, здесь будет вполне уместно заметить, что я спросил знаменитого египтолога, профессора Генри Бругша-пашу, действительно ли культ Аписа мог быть внесен в Египет из Греции. Он ответил мне отрицательно и добавил: «Культ Аписа столь же древний, как самые древние памятники Египта. Его имя и культ упоминаются уже в течение всего периода IV династии (около середины 5-го тысячелетия до н. э.): фактически этот культ проходит красной нитью через всю египетскую историю вплоть до римской эпохи. То же самое можно сказать об Исиде и Осирисе, чьи имена и культ тоже столь же древни, как самые древние египетские памятники. Колыбель культа Аписа, Исиды и Осириса следует искать в Мемфисе, откуда он перешел в ливийский город Апис к югу от озера Мареотида (Мариут) к юго-западу от Александрии. Из этого второго места культ стал известен грекам, которые поселились в западной части египетского побережья и которые сами под именем Аписа понимали какого-то ливийского (т. е. западного) царя».