Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

наука о культуре по самому существу своему — едина. Она должна охватить творчество человека во всем его объеме, и во времени и в пространстве; иначе говоря, она должна охватить культуру всех народов земли, всех ступеней развития, от самых ранних периодов до настоящего времени. Этой единой наукой должна бы быть история. Но до сих пор история изучала лишь верхушки человечества, народы так называемые исторические, обладающие памятниками письменности и достигшие более или менее высокой ступени социального развития. За этими пределами остается еще огромная часть человечества, не имеющая никаких памятников письменности, которая, ввиду особо сложившихся условий, до сих пор остается на низших ступенях культуры {654} 654 Ратнер-Штернберг С.А. Л.Я. Штернберг и ленинградская этнографическая школа. С. 149. .

Целью этнографии было изучение культуры в целом и культуры бесписьменных народов в особенности. Она в равной степени включала в себя и была частью таких наук, как история, социология, археология, философия, фольклористика, лингвистика и история религии. В соответствии с этим наряду с разнообразными курсами по этнологии учебный план штернберговского факультета включал все вышеперечисленные дисциплины плюс традиционные китаистику, египтологию и востоковедение. Убежденный эволюционист и приверженец идеи «психического единства человечества», Штернберг объяснял отсталость условиями окружающей среды. Поэтому было вполне естественным, что от его студентов требовалось освоить основы физики, химии, анатомии, физиологии, биологии и геологии {655} 655 Там же. С. 140—141; Гаген-Торн Н.И. Ленинградская этнографическая школа в двадцатые годы. С. 138—139. . И наконец, Штернберг на всю жизнь сохранил верность учению И.К. Михайловского и «субъективному методу». Культура подвержена воздействию окружающей среды, но создают ее личности. «Творчество немыслимо без интеллекта, а интеллект существует только в индивиде» {656} 656 Ратнер-Штернберг С.А. Л.Я. Штернберг и ленинградская этнографическая школа. С. 150. . Следовательно, еще одним необходимым предметом была психология, важный курс в институте и центральная тема в трудах самого Штернберга {657} 657 См., напр., его последнюю работу «Избранничество в религии»: Э. 1927. № 1. С. 3-56. .

В дополнение к энциклопедическому образованию будущие миссионеры должны были приобрести разнообразные практические навыки, которые могли понадобиться во время их путешествий. В 1922 г. Штернберг пригласил в институт своего коллегу Богораза и попросил его взять на себя эту сторону учебного плана (тем самым усилив северную направленность российской этнографии). Полная противоположность Штернбергу по темпераменту, Богораз был крупным жизнерадостным человеком, любившим организаторскую и политическую деятельность. Как преподаватель он уделял главное внимание знанию языков и полевой подготовке и проявлял изумительную изобретательность в деле добывания средств, в частности для множества организованных им студенческих экспедиций. Одним из самых эффектных его триумфов было приобретение красных ливрей лакеев Зимнего дворца для подарков туземным информантам {658} 658 Ратнер-Штернберг С.А. Л.Я. Штерн берг и ленинградская этнографическая школа. С. 141—143; Гаген-Торн Н.И Ленинградская этнографическая школа в двадцатые годы. С. 140; Он же. Лев Яковлевич Штернберг. С. 169. .

Новая наука и два ее харизматических представителя оказались популярными. С 1918 по 1922 г. численность студентов выросла с 577 до 1530 человек, большинство из них были женщины {659} 659 Ратнер-Штернберг С.А. Л.Я. Штерн берг и ленинградская этнографическая школа. С. 144. . Немало было и молодых евреев, толпами прибывавших в столицы из бывшей черты оседлости. Типична в этом отношении история Ерухима Крейновича, будущего специалиста по нивхам. После революции он поступил в Вечернюю школу рабочих-подростков им. И.Г. Чернышевского в Витебске, где, получая марксистское образование, увлекся теориями эволюции Моргана и Энгельса. Это привело его к Штернбергу, а Штернберг убедил его, что нет более высокого призвания, чем призвание исследователя и покровителя беззащитных и неразвращенных народов, до сих пор игнорировавшихся наукой. Ко времени окончания института Крейнович знал, что, невзирая на преграды и расстояния, он пойдет по стопам своего глубоко почитаемого учителя, «беспредельно близкого и родного Льва Яковлевича» {660} 660 Крейнович Е.А. Нивхгу. С. 12. . Он был готов ехать на Сахалин, «согласиться на любую работу, а в свободное время… изучать жизнь нивхов» {661} 661 Там же. С. 9. . Охваченный теми же чувствами, Владимир Иванчиков писал своему наставнику Богоразу, что хотел бы выучить язык чукчей, «а затем ехать надолго, на большую работу в страну “рожденных от беломорской жены” и там хотя бы в малой степени продолжить Ваше дело, начатое Вами на Колыме в 1894 г.» {662} 662 Антропова В. В. Участие этнографов в практическом осуществлении ленинской национальной политики на Крайнем Севере (1920—1930 гг.) // СЭ. 1972. № 6. С. 24; Гаген-Торн Н.И. Лев Яковлевич Штернберг. С. 207-209. В институте царила атмосфера личной и профессиональной преданности, а также народовольческой смеси энтузиазма и подвижничества. Семинары проводились в холодных комнатах при свете керосиновых ламп, и студенты знали, что они, по словам отца Крейновича, «ссылают сами себя на каторгу» {663} 663 Крейнович Е.А. Нивхгу. С. 10. См. также: Гаген-Торн Н.И Лев Яковлевич Штернберг. С. 172-188. .

Из 1530 студентов, поступивших в институт в 1922 г., только двенадцать были большевиками {664} 664 Ратнер-Штернберг С.А. Л.Я. Штернберг и ленинградская этнографическая школа. С. 144. . В результате квот, введенных в 1923 г., эта пропорция очень быстро изменилась, но первые выпускники, окончившие институт в 1925—1926 гг., были воспитаны на ценностях, далеких от ленинизма, «пролетарского» иконоборчества и кожаной тужурки с наганом. «Десять заповедей этнографа», сформулированные Штернбергом, призывали студентов любить науку, быть преданными ей, защищать ее чистоту от плагиата, карьеризма и скороспелых выводов. Завершались они следующим образом:

Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего, на другие народы, на их характер, обряды, обычаи, нравы и т.д. Люби ближнего больше самого себя.

Не навязывай насильно исследуемому народу своей культуры: подходи к нему бережно и осторожно, с любовью и вниманием, на какой бы ступени культуры он ни стоял, и он сам будет стремиться подняться до уровня высших культур {665} 665 Гаген-Торн Н.И. Ленинградская этнографическая школа в двадцатые годы. С. 143; Гаген-Торн Н.И. Лев Яковлевич Штернберг. С. 175. .