Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Повсеместное использование профессионально подготовленных специалистов оставалось делом будущего. А пока оно не настало, центральное правительство, Комитет Севера и различные наркоматы и торговые организации, действовавшие на Севере, пытались привлечь добровольцев, предлагая им выгодные контракты, высокие зарплаты и пенсионные пособия {691} 691 ГАРФ. ф. 3977. Оп. 1. Д. 192. Л. 54-55; Д. 213. Л. 5-6; Протокол заседания VI расширенного пленума Комитета Севера // СА. 1929. № 3 (прил., с. 7). . Некоторых привлекали экзотические мечты о далеких землях и диких племенах; другие надеялись заработать на торговле с туземцами; были и такие, кого завербовали агенты, получавшие вознаграждение по количеству нанятых ими людей {692} 692 Канторович В.И. По Советской Камчатке. С. 14—28; Лапин Б.М. Тихоокеанский дневник. С. 19, 21. . Некоторые ехали на Дальний Восток, чтобы сбежать оттуда в Америку: двое молодых учителей, работавших на Чукотке, были такими «без пяти минут» беглецами, которые решили, что высокие северные заработки — более надежный путь к благосостоянию (и университетскому образованию), чем рискованное путешествие на Аляску {693} 693 Лапин Б.М. Тихоокеанский дневник. С. 47—48. . Другой учитель признавался: «Уезжая на Север, я хотел как следует поохотиться на уток, гусей, хотел ловить осетров и стерлядь, по которым я считаю себя специалистом, рыбаком и охотником» {694} 694 Базанов А.Г., Казанский И.Г. Школа на Крайнем Севере. С. 120. .

Большинство таких добровольцев не представляли себе, на что они идут. (Специалист-охотник так и «не убил ни одной утки, не то что гуся» {695} 695 Там же. .) Никто не получил личных наставлений от профессора Богораза, и мало кто слышал его имя или названия племен, среди которых им предстояло работать. Их знакомство с Севером оборачивалось шоком. «Берег [Чукотки] произвел самое тяжелое впечатление: голая тундра, вдали чернеют горы, жизни никакой… Сотрудники, оставленные на фактории, выглядят невесело, особенно жены. Как на необитаемом острове» {696} 696 Галкин Н. В земле полуночного солнца. С. 33. Ср.: Семушкин Т.З. Чукотка. М., 1941. С. 8. . Для некоторых лучше так и не стало. Согласно одному красноречивому свидетельству,

думать, что работа на Севере — это сплошная героика и романтика — заблуждение… Попробуйте прожить круглый год в «кочевом состоянии», как живут на севере медврачи и ветеринары подвижных отрядов — круглый год в чуме или яранге (шалаше из моржевых, оленьих шкур) при пятидесятиградусном морозе, при вечных снежных пургах, не позволяющих целыми днями носа высунуть из-под полога, в вечном дыму костра, в вечной грязи, не умываясь, неделями не снимая верхнего платья, населенного вшами. Попробуйте в этой обстановке вести лечение или исследование, когда лекарства замерзают, инструменты вываливаются из окоченевших рук… Зимой — ежиться от холода, задыхаться от дыма вечных костров, летом — задыхаться под пологом «накомарюжа», вечно ходить в туче комаров и мошкары, назойливо лезущих в нос, глаза, уши, не позволяющих рта раскрыть… Спасаться от них опять же только в чалу дымокуров. Во всем этом очень маю героики и очень много неприятного {697} 697 Марин Т. О склоках и травле специалистов на Севере. С. 52. .

У врачей не было больниц, у учителей — школ. В немногих существовавших зданиях недоставало крыш, окон или мебели {698} 698 Синицын Т. Под вой пурги. Записки о школе за полярным кругом. М.; Л., 1929. С. 13—20; Базанов А.Г., Казанский И.Г. Школа на Крайнем Севере. С. 70. . В некоторых местах даже служащие государственных торговых организаций жили только на чае и хлебе и страдали от цинги {699} 699 Кытманов Д. Туземцы Туруханского края // СА. 1927. № 3. С. 39. . Один такой служащий записал в дневнике: «Скоро ли конец стуже, ночевкам на морозе, бесконечной белой пелене, нарте, собакам?» {700} 700 Галкин Н. В земле полуночного солнца. С. 175 (см. также с. 66—67); Лапин Б.М. Тихоокеанский дневник С. 97—98. Местным сотрудникам Комитета Севера приходилось еще хуже. Их зарплата составляла одну треть от зарплаты работавших в сфере государственной торговли, и те из них, которые отваживались покинуть города, делали это на свой страх и риск и на свои средства {701} 701 Скачко А. Пять лет работы Комитета Севера. С. 9. . Из относительно небольшой первой группы молодых этнографов Георгий Каминский умер от тифа в низовьях Оби, Владимир Иванчиков (который хотел продолжать дело Богораза) утонул на Чукотке, Павел Молл стал жертвой туберкулеза, а Наталья Котовщикова умерла от холода и голода где-то на Ямале {702} 702 Богораз(-Тан) В.Г. Воскресшее племя. М., 1935. С. 178; Крейнович Е.А. Нивхгу. С. 460. .

В этих условиях не только этнографам, но и многим из новых кадров не оставалось ничего другого, как спать, есть и работать в «дымных чумах». Непредупрежденные и неподготовленные, они жаловались на «невероятную грязь» и отказывались верить своим глазам, когда чукчи, например, ели вшей или использовали одни и те же горшки для отправления естественных надобностей и для приготовления пищи {703} 703 Галкин И. В земле полуночного солнца. С. 80—83, 113—114. . Даже самые бесстрашные, любознательные и романтически настроенные из неподготовленных добровольцев не выдерживали долго в этих условиях, казавшихся им худшей разновидностью тюрьмы. Агент Галкин писал: «С меня довольно яранг. Пусть кто-нибудь другой разнообразит свои жизненные впечатления и знакомится с бытом чукотского народа» {704} 704 Там же. С 172. См. также: ТАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 192. Л. 56. .

И все же холод и грязь были «не самым тяжелым, не самым неприятным» {705} 705 Марин Т. О склоках и травле специалистов на Севере. С. 52. См. также: Скачко А. Пять лет работы Комитета Севера. С. 21. . По мнению как этнографов, так и неспециалистов, это определение в первую очередь относилось к местным русским чиновникам. Неограниченные правители на десятках тысяч километров редконаселенной территории, председатели местных исполкомов из одела старожилов делали все, что могли, чтобы избавиться от незваных чужаков.

Притон тому было много. Во-первых, новые эмиссары, как правило, не любили и презирали своих «опустившихся» соотечественников. То, что могло быть понятным или даже привлекательным в «азиатах» и вчерашних инородцах, выглядело как вызов цивилизации, если встречалось у русских. Да разве старожилы были настоящими русскими? Они смешно говорили, смешно одевались и жили в темном царстве суеверия, жестокости, разврата и пьянства. Одни и те же верования и порядки казались «естественными» (хотя и отсталыми) в дымном чуме, но совершенно неуместными — если не вызывающими — в русской избе (или русском чуме). Вдобавок к этому многие старожилы жили за счет торговли с туземцами и были, таким образом, эксплуататорами. Комитет Севера, всегда помнивший об уникальности и гибкости туземных культур, описывал образ жизни старожила как «невыносимый хищнический, некультурный» {706} 706 Расширенный [II] пленум Комитета Севера. С. 111. См. также: ГАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 301. Л. 67-75. .