Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Однако большинство коренных народов Севера не попало под первую и, в отношении русской деревни, самую мощную волну антикрестьянского насилия зимы 1929/30 гг. К тому времени, как местные чиновники услышали о новой политике и собрались внести в нее свой вклад, партийное руководство в Москве приказало приостановить кампанию. Очевидно, напуганный учиненным им хаосом, Сталин заявил, что принуждение и массовые обобществления являются отклонениями от политики центра, и возложил вину за все «перегибы» на местных работников (которым успехи вскружили голову). В последовавшей за этим охоте на ведьм большое внимание было уделено «игнорированию национальных особенностей» в «районах Советского Востока» — что означало преимущественно Среднюю Азию, но также Якутию и Бурятию {782} 782 См. в особ.: РИ. 1930. № 1/3. . Центральный Комитет издал на этот счет специальную резолюцию, а «Правда» объявила, что «культурно и экономически отсталые» области не готовы к сплошной коллективизации {783} 783 Правда. 27 февраля 1930. С. 1. . Тем не менее заготовки оставались первоочередной задачей, а насилие оставалось главным методом решения этой задачи. Осенью 1930 г. война против деревни возобновилась, и «националы» — независимо от того, насколько «восточными» они были, — не могли рассчитывать на особый подход. Диманштейн, специалист ЦИК по вопросам национальной политики и главный поборник осторожности в отношениях с азиатскими народами, раскаялся и «признал свои ошибки» {784} 784 Диманштейн С.М. Национальные моменты на XVI съезде // РИ. 1930. № 3. С. 3—13; Он же. Предварительный ответ тов. Тоболову // РИ. 1930. № 4/ 5. С. 140—141; Постановление бюро редакции журнала «Революция и национальности» // РИ. 1930. № 8/9. С. 3. . Партийные и советские начальники Ненецкого округа были смещены за «защиту кулачества» {785} 785 ГАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 743. Л. 3. . Руководители Коряцкого округа и Пенжинского района за то же самое преступление были расстреляны {786} 786 Там же. Д. 758. Л. 207. .

На этот раз как местные северные чиновники, так и центральные организации, действовавшие на Севере, были готовы к многолетней кампании. Не то чтобы существовала неотложная потребность в оленьем мясе. Коллективизация возникла как метод решения проблемы хлебозаготовок, но, по мере того как истерия нарастала, а темпы ускорялись, она стала ключевой доктриной режима и экзаменом на лояльность, политическую благонадежность и профессиональную пригодность для всех чиновников, работавших в сельской местности. Поставки пшеницы, хлопка и моржей должны были осуществляться по одной и той же схеме. Союзохотцентр обещал завершить пятилетку коллективизацией 46,7% добычи пушнины на Дальнем Востоке, 50% — в Западной Сибири и 64,4% — в Восточной Сибири. Наркомзем РСФСР решил передать полмиллиона северных оленей колхозам. Катангский район, Таймырский, Эвенкийский округа и северные районы области Коми обещали добиться сплошной коллективизации к 1932 г., Березовский, Кондинский и Тигильский районы — к 1931-му {787} 787 Скачко А. Решения XVII партконференции в их применении к Северу / / СС. 1932. № 1/2. С. 14; О работе в национальных районах Крайнего Севера / / ПС. 1932. № 13. С. 53; Скачко А. Постановления ЦК партии и СНК в их применении к Северу // СС. 1932. № 3. С. 8, 10; Сергеев М.А. Некапиталистический путь развития малых народов Севера. С. 345—346. .

Тобольский обком вернулся к грандиозным планам поставок оленьего мяса, которые весной 1930 г. были объявлены фантастичными. Делегации из Обдорска на областном пленуме велели вернуться и выправить «правый загиб», т. е. поехать в тундру и добыть как можно больше оленей. Вскоре сотрудники Госторга, северного кооперативного управления (Интегралсоюза), местных колхозов и ОГПУ зарядили ружья и вышли на заготовки {788} 788 ТАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 497. Л. 3; Д. 641. Л. 37-38; Д. 949. Л. 20; Д. 989. Л. 136—137. См. также: За ленинскую национальную политику (по материалам КК РКИ Тобольского округа) // СС. 1931. № 9. С. 144-146. . Сомнений относительно их намерений быть не могло. Как сказал один член родового совета, «приехал русский, он будет отбирать наших оленей» {789} 789 За ленинскую национальную политику… С. 144—146. . Взамен оленеводы получали «обязательства», в которых значилось, что они должны поставить государству определенное число оленей. Некоторые сотрудники расплачивались наличными, другие давали только подписанные квитанции. (Исполнительный комитет Восточной Сибири официально разрешил неоплаченные поставки, обещая погасить квитанции в 1937 г. Фактически квитанции были аннулированы в зачет налоговых выплат {790} 790 Круглов А. О революционной законности на местах // СС. 1933. № 1. С. 98. .) У каждого учреждения был свой собственный план, и соревнование между ними было бескомпромиссным. По словам сотрудника обдорского Интегралсоюза, иметь дело с представителями Госторга бессмысленно, поскольку в государственных магазинах нет никаких товаров и поскольку «все равно… государство всех оленей отберет доя себя» {791} 791 За ленинскую национальную политику. С. 145. . Действительно, государство забирало оленей и другую туземную продукцию в зачет не только продовольственных поставок, но и налоговых выплат. Несмотря на законодательный запрет, который официально никогда не отменялся, на все «малые народы» были распространены подоходный и сельскохозяйственный налоги {792} 792 Там же. .

С точки зрения некоторых местных сотрудников, смысл коллективизации заключался в конфискации оленей, рыбы и пушнины. Как сказал корякам в Каменском один районный представитель, их поселение обязано поставить государству определенное количество лосося. Чтобы выполнить план, рыболовы должны создать колхоз. Поскольку они трудятся коллективно, они доказали, что у них уже есть что-то вроде колхоза. Поэтому представитель мог доложить об успехе своей миссии и незамедлительно вернуться в районный центр {793} 793 Билибин Н.Н. Среди коряков // СС. 1933. № 3. С. 93-94. . Но подобный подход встречался все реже, поскольку все больше руководителей понимали, что число новых колхозов и экспроприированных эксплуататоров так же важно для их выживания, как и количество поставляемой продукции. Осознать это им помогла новая порода теоретиков, призвание и смысл существования которых заключались в поисках классовых врагов. В 1923 г. на штернберговском этнографическом факультете были введены классовые квоты на поступление, а к 1925 г. совместное давление со стороны новых студентов и правительства привело к появлению нового учебного плана, полностью освобожденного от естественных наук, но насыщенного такими предметами, как история революции, исторический материализм, национальная политика в эпоху империализма и пролетарской революции, методика социальной работы в деревне, история классовой борьбы, история коммунистической партии, основы ленинизма {794} 794 Ратнер-Штернберг С А Л.Я. Штерн берг и ленинградская этнографическая школа. С. 144—147. . В 1925 г. этнографический факультет был переведен из Географического института в находившийся под гораздо более жестким контролем Ленинградский университет. Когда раздался призыв к обострению классовой борьбы, воспитанники новой системы были готовы к бою. Один такой революционер заявлял: «Нам надоело… слушать речи ученых мужей, которые любое практическое мероприятие отводят на том основании, что эта часть территории нами 10—20—100 раз еще не изъезжена вдоль и поперек со всеми нужными инструментами» {795} 795 ТАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 853. Л. 111. . Официальные формулировки Комитета утратили всякий смысл, когда новые типы кулаков были обнаружены среди рыболовов, морских охотников и мелких таежных оленеводов {796} 796 Терлецкий И.Е. Основные черты хозяйства Севера // СС. 1930. № 9/12. С. 72—81, 85; Скачко А. Социально-производственные отношения в охотничьем хозяйстве Севера // СС. 1931. № 11/12. С. 28—33; Большаков М.А. Население Камчатки и его хозяйство // СС. 1931. № 11/12. С. 78; Анисимов А.Ф. О социальных отношениях в охотхозяйстве эвенков // СС. 1935. № 5. С. 41—43. . Женихи, отрабатывавшие калым, вдовы, живущие со своими родственниками, и бедные родственники, обеспеченные временными оленьими стадами, стали «наемными работниками», а некоторые главы семейств стали эксплуататорами потому, что были главами семейств {797} 797 ТАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 646. Л. 52, 57; Скалой В.И. В тундре Верхнего Таза // ССб. 1930. № 3. С. 136; Терлецкий И.Е. Основные черты хозяйства Севера. С. 53; Козин С Дальневосточная комплексная экспедиция // СЕ. 1931. № 3/4. С. 202—204; Фирсов И. Работа среди малых народов Севера в Якутской АССР // СС. 1931. № 11/12. С. 20; Богораз(-Тан) В.Г. Классовое расслоение у чукоч-оленеводов // СЕ. 1931. № 1/2. С. 93—116. . Один эмиссар из Москвы, наблюдая группу нивхских рыбаков, обнаружил, что владелец лодки и сети получал лишь одну дополнительную долю, а в остальном улов делился поровну. Обнаружил он и то, что среди рыбаков было пять родственников владельца, а это значило, что на самом деле владелец получил семь долей. Таким образом, это был кулак, чью собственность (очевидно, лодку и сеть) следовало конфисковать {798} 798 Козин С. Дальневосточная комплексная экспедиция. С. 202—204. . Недалеко от тех мест юный комсомолец проводил классовое расслоение «по медвежьему признаку: [тот], у кого был медведь, признавался кулаком и изгонялся» {799} 799 ТАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 739. Л. 25. . На другом краю Сибири организатор коллективной жизни среди ненцев жаловался на «разнообразное родственное сожительство, в котором, при малом, в общем, знании языка, разобраться почти невозможно» {800} 800 Скалон В.И. В тундре Верхнего Таза. С. 132. . Основываясь на классовом чутье, он попробовал разобраться и произвел на свет следующий доклад о пастухе, который жил с женой и семью детьми и владел пятьюдесятью одним оленем: