Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Согнать детей было первым шагом на очень трудном пути. Учителя шли в школу столь же неохотно. Зарплата оставалась невысокой; жилье — неблагоустроенным; местное руководство — недружелюбным, а коренные народы — негостеприимными {976} 976 Давыдов. Очередные задачи культурного строительства на Крайнем Севере. С. 99; Телишев И. Год работы в Остяцкой школе. С. 127; Гилев А. Записки о Баунтовском районе. С. 92; Базанов А.Г., Казанский Н.Г. Школа на Крайнем Севере. С. 119-121. . Женщин-учительниц встречали особенно неприветливо из-за их ритуальной нечистоты {977} 977 Слетов П. От юколы к картофелю // ПИ. 1931. № 7/8; Хазанович A.M. Красный чум в Хатангской тундре. С. 25. . Из тех, кто оставался работать, немногие (в основном этнографы) были энтузиастами культурной революции, а остальные — спившимися, недоучками или ссыльными неудачниками, лишенными права преподавать где-либо еще {978} 978 ГАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 497. Л. 4-5; Д. 990. Л. 58-59. . По словам одного этнографа-идеалиста, Павла Молла, Чукотская культбаза «чрезвычайно сильно дискредитировала русских работников в глазах туземцев, так как туземцы были свидетелями всего там творившегося», в том числе пьянства, растрат, преследований, беспомощности и бесконечных склок. Кроме того, она «нанесла серьезный вред благодаря распространению триппера», якобы при «активном участии» будущего писателя Т. Семушкина {979} 979 Там же. Д. 477. Л. 15—16. См. также: Д. 500. Л. 36. О примерах развратных действий преподавателей в отношении туземных учеников см.: ГАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 497. Л. 4-5. . Даже когда учителя были полны желания учить, а ученики — учиться, не всегда можно было найти помещение для учебы. Зданий на Севере не хватало, и местное руководство редко позволяло превращать потенциальные товарные склады или торговые пункты в школы, тем более в школы для туземцев («Что же, дескать, русских не учите, а азиатов учите?») {980} 980 Леонов Н.И. Туземные школы на Севере. С. 204. См. также: Давыдов. Очередные задачи культурного строительства на Крайнем Севере. С. 96; Сергеева К. В Уреликском нацсовете. С. 97—98; Она же. Школа в бухте Провидения // СС. 1935. № 2. С. 54. . Помещения, куда в конце концов попадали ученики, были мало похожи на храмы науки, рисовавшиеся в воображении ленинградских идеалистов.

В классе мороз. Ветер свободно гуляет по классу, прорываясь сквозь плохо проконопаченные стены бывшей церквенки, переделанной в школу. Четыре едва живые парты (наследие поповской учебы) сдвинуты к печке. Но напрасно. Печка самодельная… Не греет, а только дымит. На четырех партах теснятся четырнадцать учеников. Они сидят в меховых кухлянках, поминутно дуют на руки… На четырнадцать человек всего три чернильницы. Тетрадки — самодельные, из толстой темной бумага. Классная доска — голубая оборотная сторона какой-то иконы… {981} 981 Стебницкий С.И. Из опыта работы в школе Севера (корякская школа). Записки учителя // ПИ. 1932. № 8/9. С. 52. См. также: ГАРФ. Ф. 3977. Оп. 1. Д. 300. Л. 105—106; Слетов П. От юколы к картофелю. С. 63; Фирсов И. О ненецких школах // ТГ. 1928. № 2. С. 90-92.

Но и в таких помещениях школы существовали недолго. Даже если местный исполком не выгонял учеников и учителей, дрова могли закончиться, а здание могло рухнуть. У Караульской школы на Таймыре, например, не было крыши, «и поэтому, когда начал падать снег, стены отсырели и отопление прекратилось. Дети разбежались, и было невозможно собрать их снова». Иногда родители забирали своих детей домой в знак протеста против плохих условий {982} 982 Нестеренок И. Смотр национальных школ на Таймыре. С. 83—84; Ги- лев А. Записки о Баунтовском районе. С. 92. .

Единственным выходом из положения было проводить занятия в туземных юртах или землянках. Подобное испытание мог выдержать не всякий учитель:

Во время занятий хозяева никуда не уходили (да и уходить-то им было некуда), наблюдая с увлечением за ходом занятий, они пили чай и даже ели свой «копальхен» (подкисшее моржовое или нерпичье мясо). Атмосфера в пологе во время занятий была очень тяжелая, так как на небольшой площади, примерно около семи квадратных метров, при плохом освещении, наполнявшем помещение копотью и газами, присутствовало около 30 человек. К этому надо еще прибавить едкий аммиачный запах, исходивший от моржовых шкур, которыми был покрыт пол полога [чукчи при выделке шкур применяют человеческую мочу]. В пологе было очень жарко от ламп жирников и присутствия многих людей (школьники, родители, гости). Ребята сидели почти голые, мальчики в трусах, а девочки в комбинашках, специально пошитых на культбазе. Через 30— 35 минут занятий лампа, естественно, тухла, и приходилось делать перемену, во время которой ребята для освежения высовывали из полога головы в холодную часть яранги, а тогда лампа опять загоралась и занятия продолжались {983} 983 Комов И. Работа в чукотской школе // СС. 1933. № 1. С. 73. .

Но для большинства учителей самой главной проблемой были сами ученики. Как сказала одна выпускница ленинградского вуза после первого знакомства со своими чукотскими подопечными, «дети совершенно дикие» {984} 984 Семушкин Т.З. Чукотка. С. 48. . «Учителям предстояла длительная, чрезвычайно своеобразная воспитательная работа. Школьников нужно было обучить не только держать в руке карандаш и ручку, но как есть, как сидеть на стуле, как спать в кровати, как умываться» {985} 985 Там же. С. 42. . Там, где существовали школы-интернаты, главной целью обучения было «цивилизованное поведение»: в первую очередь чистоплотность и владение «бытовыми навыками» русских детей-горожан. Как всегда, первым и необходимым шагом на пути к цивилизации была баня, акт, облеченный огромным символическим значением и игравший заметную роль в каждой истории обращения. Очистительный ритуал завершался стрижкой и переодеванием {986} 986 Семушкин Т.З. Опыт работы по организации школы-интерната чукотской культбазы ДВК // СС. 1931. № 3/4. С. 177-182; Шмырев Б. Ямальская культбаза. С. 73; Ковалевский П. В школе-юрте. С. 105; Сергеева К. Школа в бухте Провидения. С. 57; Базанов А Г., Казанский И.Г. Школа на Крайнем Севере. С. 131-133; Семушкин Т.З. Чукотка. С. 37, 43, 49, 90-99. .

За всем этим следовала культурная революция на самом фундаментальном уровне. Туземные дети должны были заново научиться тому, как правильно есть, сидеть, спать, говорить, одеваться и болеть, а также усвоить новое понимание мира и своего места в нем. Помимо «нечистоплотности, в частности, плевания на пол, за печку, под койку», учителям не нравились, среди прочего, «склонность к торгашеству», «национальная рознь», религиозные предрассудки и недостаток дисциплины. Поскольку смысл большинства «предрассудков» оставался неясным, борьба велась преимущественно против символов: косичек (у мальчиков), татуировок и амулетов. К. Сергеева писала в своем дневнике: «Нечто вроде победы: после долгих бесплодных уговоров мой ученик Ака сдался и сегодня пришел без обоих талисманов на шее. А были очень занятные вещи, хотя я и до сих пор не добилась точно, чего они изображают» {987} 987 Прокофьев Т.И. Три года в самоедской школе. С. 148—150; Сергеева К. Школа в бухте Провидения. С. 57. См. также: Скорик П. Молодые побеги Сахалинской тайги // СС. 1932. № 4. С. 108. .