Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Наряду с «бытовыми навыками» важнейшим показателем прогресса была «политическая зрелость» [82] Большинство учительских отчетов явно были написаны политическими активистами. «Безмолвствующему большинству» северных работников образования нечего было делать в условиях культурной революции, и они, как учитель Угрюмов, «только пили». «В результате одной попойки, сопровождавшейся дракой, одному из ненцев проломили череп» (Терентьев А. На путях к всеобучу в тундре. С. 26). . Как обнаружили учителя, коренные северяне были в равной степени плохо подготовлены и в том и в другом отношении. Когда один продавец показал своим покупателям портрет Ленина, то

первые вопросы туземцев были: «Это какой лысый купец?» Другой же совершенно чистосердечно объяснял ему, что это не купец, а советский царь. И чтоб объяснить, что это не купец и не царь, а гениальный вождь трудящихся, потребовалось много времени и труда. Для этого надо было рассказать неграмотному, не понимающему русского языка туземцу всю историю большевистской партии, историю Октябрьского переворота, про героические бои красных бойцов в гражданскую войну и мирное строительство {988} 988 В. Необходимо раскачаться // ОРС. 1929. № 6. С. П. .

Один учитель с Чукотки рассказывал, насколько трудно было это сделать:

Удалось внедрить ребятам хоть зачатки классового сознания и понимания сущности эксплуатации бедных богатыми. Как ни странно, а на этапе нынешнего дня у ребят этих понятий совсем не было… Поэтому много труда, в особенности при слабом знании чукотского языка, приходится тратить школьным работникам, чтобы развить в ребятах чувство ненависти к явлениям шаманства и эксплуатации. Об этом трудно с ними говорить еще и потому, что в чукотском языке до сих пор еще не существует слов для выражений целого ряда социально-экономических понятий, так, например, нет слова для обозначения понятия «борьба» в классово-политическом ее значении {989} 989 Комов И. Работа в чукотской школе. С. 77—78. .

Проблемам такого рода не было конца. Богораз, ведущий авторитет в данной области, работал над вразумительным переводом выражений «пятилетка в четыре года» и «Первомай» (известный чукчам под английским именем «Krecme», т.е. «Christmas»). И можно ли выражение «новый начальник» считать точным эквивалентом термина «Советская власть»? {990} 990 Богораз[-Тан] В.Г. Чукотский букварь// СС. 1931. № 10. С. 125-128. Удовлетворительные ответы на эти вопросы были тем более необходимы, что правительство намеревалось перейти на преподавание на туземных языках. Советские педагоги унаследовали систему Ильминского почти без изменений: чтобы туземцы могли усвоить благую весть, ее нужно было перевести на туземный язык {991} 991 Лукс К.Я. Проблема письменности у туземных народностей Севера // СС. 1930. № 1.С. 39—42; Протокол седьмого расширенного пленума Комитета Севера. С. 124—125. Ср.: Kreindler Isabelle. A Neglected Source of Lenin's National Policy // SR 36 (March 1977). P. 86-100. . Группа лингвистов из Института народов Севера должна была кодифицировать грамматику северных языков и разработать для них письменность на основе латинской графики. Некоторые доказывали, что использование кириллицы будет дешевле и легче для учеников, а также обеспечит защиту против нежелательного иностранного влияния, но серьезной дискуссии не возникло: все ученые и большинство политиков-«националов» (в большинстве своем тюркоязычных) сошлись на том, что латинский шрифт означает прогресс, отказ от старой русификаторской политики и возможность распространения советской идеологии за рубежом (северные языки позволили бы включить в зону благотворного воздействия СССР китайских маньчжуров, финских саамов и американских эскимосов) {992} 992 Лукс К.Я. Проблема письменности у туземных народностей Севера. С. 46; Таджиев С. Новый латинизированный алфавит — мощное орудие культурной революции // РИ. 1930. № 2. С. 64—67; Алькор Я.П. Письменность народов Севера // СС 1931. № 10. С. 113-114. . В декабре 1930 г. Институт народов Севера формально завершил работу над «единым северным алфавитом» и начал публиковать буквари и учебники на языках малых народов {993} 993 Алькор Я.П. Письменность народов Севера; Введение письменности на родном языке для народов Севера // СС. 1932. № 3. С. 133; Рапорт Института народов Севера // СС. 1932. № 6. С. 113; Алькор Я.П. Задачи культурного строительства. С. 23—24. .

Это была новая работа, и большинство авторов, не искушенных ни в лингвистике, ни в условиях Крайнего Севера, смутно представляли себе, как именно следует сочетать «местные особенности» с общегосударственными требованиями к образованию. Кроме того, транспортная система на Севере справлялась с доставкой учебников не лучше, чем с доставкой продуктов и одежды. Одним учебникам требовался год, чтобы попасть к месту назначения; другие не прибывали вовсе; а некоторые ставили перед местными чиновниками невыполнимую задачу — решить, кого следует обучать на каком языке (некоторым ненцам привезли книги на языке коми, а некоторым эвенкам — на якутском). Путаницу усугубляло то, что большинство малых народов Севера получили новые наименования, основанные на предполагаемых самоназваниях. В одном случае в Нивхский (прежде Гиляцкий) округ прибыл груз учебников на цыганском языке {994} 994 Давыдов. Очередные задачи культурного строительства на Крайнем Севере. С. 98; Соломонов М. Культстроительство на Севере // РИ. 1932. № 10/11. С. 139—140; Лукс К.Я. Проблема письменности у туземных народностей Севера. С. 41; Зиссер В.Л. Среди Верхне-Колымских тунгусов. С. 113; Устюгов П. Задачи национальной работы на Крайнем Севере // РИ. 1931. № 1. С. 44. .

Многих родителей идея создания туземной письменности не радовала. Если грамотность кому-то нужна, то в первую очередь для того, чтобы понять русский образ жизни и научиться вещам, которым нельзя научиться дома. Владение русской грамотой могло подготовить ребенка к жизни в новом мире (в качестве кооператора или председателя колхоза); грамотность на местном языке казалась бессмысленной {995} 995 Лукс К.Я. Проблема письменности у туземных народностей Севера. С. 40; Ковалевский П. В школе-юрте. С. 106. . Впрочем, причин для беспокойства было немного: учителя не говорили на этих языках и не могли пользоваться новыми учебниками. Обучение практически полностью велось на русском языке, и каждый учитель пытался преодолеть лингвистический барьер по своему собственному разумению {996} 996 Прокофьев Г.Н. Три года в самоедской школе. С. 144; Нестеренок И. Смотр национальных школ на Таймыре. С. 84; Стебницкий С.И. Из опыта работы в школе Севера. С. 49—51; Алькор П. Задачи культурного строительства на Крайнем Севере. С. 26; Ковалевский П. В школе-юрте. С. 105—106; Вазонов А.Г., Казанский Н.Г. Школа на Крайнем Севере. С. 119. .