Сергей Карпущенко - «Стальной кит – повелитель мира»

– Все, болтовню прекращаем, – прошептал Кошмарик, видя, что Смык мутными глазами наркомана наблюдает за ними. – Нам сейчас о другом думать надо – как бы от этих мажоров смыться.

Меж тем время близилось к полночи, и френды потихоньку стали приходить в себя. Они охали, ругались, говорили, что их мучают ломки, со злобой называли друг друга «кайфоломщиками», а когда совсем очухались, то уставились на ребят, собравшихся в носовой части, с недоумением во взорах, точно увидели их впервые. И тут Кошмарик с услужливой улыбкой обратился к френдам, показывая им то, что удалось разыскать:

– Ну вот, посмотрите, какие чудные веревочки для вас собрал – хоть двадцать икон сразу обвязать можно, выдержит. А вот и мешок, в котором колечко лежало, – его тоже нужно взять. Всякую мелочь церковную в него покидаете и этим вот шнурочком завяжите. Я его в мешок и положу. Ну, подходит?

– Подходит, подходит, все ништяк, – хриплым голосом, мрачно отозвался Флажолет, долго вникавший в то, о каких таких веревках и мешках со шнурками ведет речь Кошмарик. – Смык! – воскликнул он вдруг, точно вспомнил наконец о своих намерениях. – А мы ведь в церковь собирались ползти! Сколько времени? Не опоздали?

– Да иди ты со своей церковью к Господу Богу! – махнул рукой Смык. Таски у меня обломные!

Но Флажолет обрел былую решительность и уже полностью оправился от «поездки в Катманду», как он называл вкушение наркотиков. Он схватил приятеля за плечи, поднял его и даже потряс, говоря при этом:

– Да очухайся ты, придурок! Такой возможности у нас уже не будет. Что, не хочешь рыжиками обзавестись? А досок [21] Икон (жарг.) . там сколько – я видел! Завтра же в Чухляндию их повезем, скинем и еще товара купим!

– Ну ладно, пошли, – лениво согласился Смычок. – Только ты не очень торопи меня – так крутит, что хоть в петлю лезь…

– А я тебе что говорил? Зачем передозняк сделал? Жадный ты, Смык, а потому и страдаешь от жадности своей!

– Ой, ты очень нежадный, говори! – огрызнулся Смычок, выбираясь по трапу за Флажолетом, а первым на бережок пещеры выпрыгнул Володя, которого Флэг пихнул к выходу из субмарины, чтобы не оставить никаких шансов ненадежному Волу удрать на «Стальном ките».

– Кошмарик! – крикнул Флэг Леньке, который, провожая экспедицию, высунулся наполовину из люка подводной лодки. – Ты остаешься за старшего. Следи за подлодкой и за Ириной. Эта герлушка очень ненадежная. «Беретта» тоже под твоим присмотром. Все понял?

– Все понял, сэр! – с показным усердием отрапортовал Кошмарик и даже козырнул, но его усердие не было замечено Флажолетом, потому что луч фонаря в то время полосовал стену пещеры в поисках входа в лаз. Впрочем, хорошо, что Флэг не видел лица Кошмарика – на его плутовской физиономии запечатлелось не усердие по отношению к френдам, а обещание надуть их.

И вот один за другим «осквернители святынь» скрылись в черном проеме лаза, и теперь лишь желтоватый свет, лившийся из иллюминаторов «Стального кита», играл на мелких гребешках крошечного водоема пещеры. Кошмарик, высунувшись наполовину из люка подлодки, пробыл в таком положении минут семь. Он внимательно прислушивался к шуму, издаваемому пробиравшимися по лазу людьми, а когда этот шум стих, мальчик опустился в трюм субмарины, и крышка люка захлопнулась за ним. Быстро, но надежно завинтив ее, Кошмарик произнес, обращаясь к сидевшей на койке Иринке:

– Ну что, похоже, пришел конец нашему знакомству с продавцами и потребителями наркотиков. А ты меня еще предателем называла, гадом!

И Кошмарик услышал слова, ради которых можно было совершить и что-нибудь более крутое, чем то, что ему уже пришлось показать Иринке за время их путешествия.

– Ты прости меня, Леня! – вымолвила Иринка, краснея. – Ты… ты просто удивительно смелый. Ты – отличный парень, Кошмарик.

И вода вокруг гладкого тела «Стального кита» закипела, потому что Ленька стал заполнять водой балластные цистерны. Похоже, что и кровь в его жилах кипела в этот момент не менее бурно, потому что Ленька по-настоящему любил сейчас эту зануду и чистоплюйку, святошу и отличницу, недотрогу и девочку, которой нравился совсем другой мальчик. Но Иринку уже стоило любить лишь за то, что она впервые в его жизни назвала Кошмарика отличным парнем, то есть возвысила до себя, а значит, дала ему надежду…

– Так, где же мы сейчас находимся? – спросил, обращаясь скорее к самому себе, Флажолет, когда он при помощи Смычка отодвинул в сторону тяжелую известняковую плиту, отделявшую помещение церкви от лаза.

– Как будто к черту на рога залезли, – ответил ему тихо Смычок.

– Нет, не к черту на рога, – говорил Флажолет, направляя луч фонарика в разные стороны, и свет выхватывал из мрака скорбные лица святых, смотревших словно с осуждением на тех, кто потревожил их ночной покой. – Не к черту, а в церковный алтарь мы залезли, где и происходит таинство превращения хлеба и вина в плоть и кровь Христа. Видишь, вон и престол стоит…

Смычок усмехнулся. Его приятель прежде никогда не старался выказать своей эрудиции.

– Тебе бы в церкви попиком служить, а не с ширевом на подводной лодке ездить, – с обидой в голосе заметил Смык.

– А вот нагрешу побольше, а потом раскаюсь, тогда и пойду в попы. Только мне вначале побольше нагрешить хочется, чтобы не так обидно каяться было.

– Ладно, хорош языком трепать! – теперь уже со злостью заявил Смык. Пошли грешить, раз уж сюда залезли. Ну, где тут обещанные доски висят?

– Здесь не только иконы, Смычок, не только! – говорил Флажолет, водя из стороны в сторону фонариком. – Нам нужно ризницу найти, а там церковная посуда, кресты, облачения священников. Все это за хорошие бабки в Финляндии отойдет. Ну, пошли искать вход в ризницу, а потом уж и досками займемся. Ой, слушай! – точно спохватился Флажолет. – А ты Вола крепко держишь?

– Совсем не держу, – сообщил Смык. – Он возле меня смирно стоит.

– Нет, так не годится, – строго сказал Флажолет. – Я вижу, он чилдрен шустрый. Сиганет в лаз – да и к субмарине. Он уж нам с тобой посулил немало.

– Слушай, а чего мы с ним вообще возимся? – откровенно спросил Смычок. – Замочим, да и дело с концом. Никого нам тогда бояться не придется. Кошмарик этот хоть и шизанутый чилдрен, но до баксов и всяких там рыжиков жадный. Он нам служить будет как раб. Субмарину он тоже водить может, видели, а этот стремный чилдрен да и его герлушка нам совсем не нужны…

Флажолет с полминуты подумал, прежде чем дал ответ:

– Хорошо, после обдумаем, а покамест не о том буруздим. Да и не в церкви же его мочить?

– Подумаешь, какой праведник выискался! – презрительно фыркнул Смык. Ладно, пошли дело делать. Сам же меня уговорил на такое дело.