Евгений Глущенко - Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

За все это киргиз искренно ненавидел и презирал сарта, считая его трусом, мошенником и выжигой, с которым нельзя иметь никакого дела, но от которого никуда не уйдешь, раз только является необходимость в каких-либо вещах, которых не могут смастерить аульные бабы.

Таким образом, туземное население страны не только было вполне однородным в этнографическом и в бытовом отношении, но, наоборот, делилось даже на фракции или группы, из которых две главнейшие, сарты и киргизы, издавна находились в отношениях племенного антагонизма.

На степень народного развития, а равно и на степень общественной жизни в Средней Азии, как везде и всегда, немалое влияние указывал, конечно, тогдашний государственный строй, тогдашние формы государственной жизни, о чем тоже необходимо упомянуть хотя бы в самых общих чертах.

В этой сфере, как и в большой части остальных, теоретические тезисы ортодоксального ислама очень далеки от практики.

С ортодоксальной мусульманской точки зрения мусульманское теократическое государство есть община верующих, гражданский предводитель которой, султан (властитель, правитель), есть не более как шахвильдор , доверенный, приказчик Божий, который обязан пещись, на почве строгого исполнения требований шариата, о гражданских или религиозных делах доверенной ему Богом общины, получая за это, наравне с амилями , сборщиками ритуального налога, закята , и другими слугами общины, очень скромное денежное вознаграждение, около 40 копеек в день на наши деньги.

На практике, благодаря постепенно установившейся возможности самых разноречивых толкований мусульманского регламента и малой совестливости если не большинства, то, во всяком случае, многих мусульманских законоведов прошлого (и настоящего) времени, охотно дававших (и дающих) толкование и разъяснения, нужные для того или другого лица, правители мусульманских государств, еще во времена Багдадского халифата лишившиеся или, вернее, упустившие из своих рук власть законодательную и судебную, сделавшуюся достоянием книжников, законоведов, признанных обществом компетентными, и судей – казиев, сугубо вознаградили себя в других отношениях: широко игнорируя основные положения ислама о государственном устройстве и о закяте, они превратили мусульманскую общину в райят , стадо послушных и безответных рабов; закят, который должен расходоваться на помощь бедным, сиротам и калекам, на ведение войны с неверными и вообще на удовлетворение общественных и государственных нужд общины, закят, который, по существу, не может быть не чем иным, как главнейшим ресурсом государственной казны мусульманской общины, в руках позднейших мусульманских правителей превратился в их личный доход, которым они распоряжались произвольно, бесконтрольно и безусловно незаконно, недобросовестно; войска и даже народные ополчения, на обязанности которых лежали война с неверными, распространение ислама силой оружия и охрана общины от внешних врагов, в их руках постепенно превратились в опричников, давивших народ и служивших лишь личным или династическим целям этих правителей.

Это последнее являло собой такое противоречие основным положениям ислама, что позднейшие мусульманские законоведы, в особенности среднеазиатские, в своих трактатах стали называть военных «служителями тиранов».

Многовековая практика столь широкого игнорирования основных тезисов мусульманского регламента постепенно привела к совершенному искажению первичных форм мусульманского государственного устройства, к водворению ничем почти не обуздывавшегося произвола правителей и их сообщников, власть имущих лиц.

Небольшими симпатиями со стороны народа пользовались и ближайшие сотрудники среднеазиатских ханов и эмиров, тоже широко практиковавшие все виды самого необузданного произвола, чему немало, конечно, способствовали как личный пример и наклонности правителей, так равно и формы тогдашнего государственного устройства, ставившие деятельность большей части правительственных агентов в положение полной почти бесконтрольности и безответственности.

Ханство подразделялось на вилайеты , или бекства, отдававшиеся, подобно нашим допетровским воеводствам, на кормление правителям, бекам или хакимам.

Будучи почти неограниченным владыкой доверенного ему вилайета, маленьким ханом или эмиром вверенных ему территории и населения, собирая на quasi-законных основаниях законные и незаконные налоги, озабочиваясь о спокойствии в вилайете лишь в смысле беспрекословного подчинения населения всем законным и незаконным, разумным и неразумным требованиям предержащей власти и будучи обязанным по первому требованию хана или эмира явиться на указанный пункт «конно, людно и оружно», бек или хаким был обязан вместе с тем в указанные сроки являться к своему повелителю с тартуком – подарком, состоявшим из денег, лошадей, дрессированных соколов, ковров, халатов, разного рода тканей и тому подобных предметов, а иногда и продуктов сельского хозяйства: зерна, муки, масла и пр.

Главнейшей гарантией благополучного дальнейшего управления вилайетом была степень довольства хана представлявшимися тартуками.

Таким образом, для того, чтобы усидеть на месте, хаким должен был возможно больше давать хану; но чтобы сделать это не только не в убыток себе, но и при условии возможно большего и скорейшего личного обогащения, приходилось изыскивать способы возможно больше взять с народа в уверенности, что, сколь незаконными ни были бы эти поборы, они останутся безнаказанными до тех пор, пока хан будет удовлетворяться вручаемыми ему тартуками.

В совершенно таких же отношениях к беку (или хакиму) находились подведомственные ему амины и аксакалы, заведовавшие относительно небольшими районами и бывшие посредниками между беком и населением всего вообще вилайета, посредниками, конечно, не забывавшими себя и имевшими очень липкие руки, к которым, как и к бековским, пристало очень многое на длинном пути между сельской хижиной и ханской урдой..

Народ был стадом, которое пасли, то есть нещадно били и непрестанно стригли. Сарты, в особенности городские, давно утратив всякие следы воинственности, сознавая свое бессилие, по большей части молча покорялись этой тирании, отводя душу лишь келейными пересудами творившихся безобразий.

Киргизы, более свободолюбивые, более воинственные и энергичные, время от времени давали отпор, иногда наводя страх даже на ханские войска, несмотря на то что последние обыкновенно бывали вооружены лучше киргизов.

Вместе с тем народ редко находил правду и в суде, который у мусульман не коллегиальный, а единоличный, в лице ксазия , назначавшегося ханом (или хакимом), а потому в случае желания удержаться на этой должности, иногда бывавшей очень доходной, находившегося в непосредственной зависимости от того, кем он был назначен.