Евгений Глущенко - Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

В результате тщательного изучения подступов к туркменской твердыне, а также многих боевых тренировок Скобелев составил план действий на завершающем этапе и способы его воплощения. Готовился этот план не только в ходе разведок боем, но главным образом по ночам за рабочим столом. Заходившие в кибитку командующего офицеры заставали его за столом, на котором стояли десять и более зажженных свечей, лежали груды книг и чертежей. Порой он не выдерживал напряженной умственной работы и засыпал. Во сне подавал команды, с кем-то спорил.

Как результат его долгих занятий и раздумий 18 декабря появилась «Инструкция г. офицерам действующих частей войск». Вот ее основные положения:

«Бой за местные предметы предстоит ожесточенный. Неприятель храбр и искусен в одиночном бою; стреляет метко и снабжен хорошим холодным оружием, но он действует врассыпную, вразброд или отдельными кучами, малопослушными воле предводителя, а потому не способен, несмотря на свою подавляющую многочисленность, к единству действий и маневрированию массами.

Современный европейский боевой порядок (рассыпной строй. – Е. Г.) при малочисленном составе наших отрядов здесь неуместен.

В открытом поле храбрая неприятельская конница на быстрых конях, ловко владеющая холодным оружием, будет постоянно действительно угрожать длинным и растянутым линиям; пехотные же из воодушевленных, сильных и ловко владеющих оружием людей, доведя дело до рукопашного боя, уравновешивают в свою пользу шансы борьбы.

Как основной принцип в Средней Азии всесилен сомкнутый строй.

Будем брать противника тем, чего у него нет. Воспользуемся дисциплиной и нашим скорострельным оружием. Будем бить противника сомкнутым, послушным, гибким боевым порядком, дружными меткими залпами и штыком, всегда страшным в руках людей, сбитых дисциплиной, чувством долга и круговой порукой в одно могучее тело – колонну.

Атаки неприятельской конницы встречать соответственной переменой фронта, если это окажется нужным, и залпами с близкого расстояния; рекомендую также строить каре.

Артиллерия должна забыть себя и отдаться всецело на поддержку товарищей. Не обращая внимания ни на что, она должна обгонять атакующие части и своим огнем, всегда особенно страшным с близкого расстояния, поколебать сердце противника. Позор потери орудий ложится не на артиллерию, а на войска.

Нашей кавалерии не следует вдаваться в одиночный бой с многочисленной конницей противника, имеющего прекрасных коней и с детства привыкшего владеть холодным оружием. До тех пор, пока неприятельская конница не дрогнула, пока она не будет поставлена в невыгодные условия, приперта к какому-нибудь препятствию, к теснине и проч., наша кавалерия не должна вступать с ней в кавалерийский бой.

Кавалерии при атаках следует держаться сомкнутого строя, недоступного для прорыва. Преследование же бегущей туркменской конницы – бесполезно.

Напоминаю о необходимости принятия строгих мер охранения во время ночлегов у Геок-Тепе..

Каждый начальник части должен изучить район местности, лежащий впереди его участка, обдумать ту помощь, которую он может оказать соседней части в случае нападения» [283].

Так в течение ночных бдений родилась партитура предстоящего генерального сражения. Основные идеи этого плана Скобелев повторял письменно – в приказах и устно – в разговорах с офицерами. Он не переставал убеждать: «Не надо делать того, что желает неприятель. Он желает рукопашной схватки, следовательно, нам доходить до нее не следует» [284].

К концу декабря большинство укрепленных дворов с башенками, окружавших крепость Денгиль-Тепе, были заняты русскими стрелками, они контролировали пространство между своей крепостцей и туркменской цитаделью. Но это вовсе не была блокада: с небольшими силами (около 7 тысяч человек) блокировать крепость было невозможно. В Денгиль-Тепе свободно приходили новые группы ополченцев из других мест Ахал-Текинского и Мервского оазисов, привозили продовольствие, в изобилии спрятанное в песках, то есть никакого неудобства от соседства русских защитники крепости не испытывали. Более того, они перерезали пути сообщения экспедиционных войск с продовольственными базами в Персии и теперь русские сами оказались как бы в блокаде. Текинцы спокойно ждали, когда русские, как и год назад, полезут на их неприступные стены, и тогда они снова перебьют неверных в рукопашной схватке. Но русские вели себя совсем не как прежде – они закапывались в землю.

23 декабря начинаются правильные осадные работы перед южным фасом крепости. Саперы роют траншеи, строят редуты, укрепляют позиции батарей. Первоначально предполагалось все земляные работы завершить за пять ночей, но они заняли три недели.

К 28 декабря ночными трудами были вырыты две параллели, то есть параллельные траншеи, соединенные ходами сообщения – войска неуклонно приближались к крепостной стене, на что защитники Денгиль-Тепе смотрели, казалось, совершенно равнодушно. Люди расслабились в убеждении, что враг «не посмеет», забыли требование командующего об усилении охраны позиций в темное время суток, и тогда текинцы напомнили, что они бойцы и смелые, и жестокие. 28-го под покровом темноты текинцы вышли из крепости и напали на солдат, готовившихся заняться рытьем траншеи. Офицеры обсуждали план работы, а служивые наслаждались последними минутами отдыха. Толпа текинцев застала русских врасплох. Вылазка была проведена организованно и явно по отработанной схеме. Участник АхалТекинской экспедиции А.Н. Маслов рассказал, как это было:

«Текинцы крадутся чрезвычайно быстро и тихо и затем сразу, как один, бросаются в шашки. Большинство из них идут на вылазку босыми, с засученными рукавами и подвернутыми халатами. При этом, несмотря на отсутствие строя, существует известная организация. Впереди идут собственно бойцы, отчаянный народ, которые с диким криком «Аллеман! Али! Магома!» бросаются в атаку. Большинство вооружены тяжелыми хорасанскими шашками; у кого их нет, тот идет с плохо выкованным копьем или штыком от отнятого у нас ружья; подле убитых находили простые овечьи ножницы, навязанные на кривую палку… Затем следуют санитары, которые быстро и с самоотвержением выносят из свалки убитых и раненых, так как у мусульман, а особенно у текинцев считается стыдом оставить товарища на поле брани без погребения. Сзади всех идут аламанщики (грабители), на обязанности которых лежит забирать оружие и что попадается от убитого неприятеля и скорее тащить в крепость; это обыкновенно молодежь – мальчики 14–15 лет, которые, впрочем, иногда увлекаются и лезут вперед, где и гибнут такими же героями, как и старики. Исполняют они свое дело с необыкновенной быстротой и ловкостью и в несколько минут успевают собрать все оружие и патроны, оставленные в траншеях, и раздеть почти догола убитых.