Вальтер Скотт - Дева озера

Нет силы стать тебе врагом.

Я знаю горные пути

И в полночь там могу пройти,

Хотя бы даже где-нибудь

Сам Родрик преградил мне путь.

О Элен, Дуглас, мы опять

Должны друг друга увидать.

Я отыскать сумею вас

И не прощаюсь в черный час.

Знай, Родрик, встретимся и мы!"

Он молвил и пропал средь тьмы.

36

И Аллен вышел с ним во тьму

(Так Дуглас повелел ему).

Он гостю объявил о том,

Что Родрик Огненным крестом

Поклялся озарить страну,

Клан поднимая на войну,

И Грэму встретить не к добру

Тех, кто сойдется здесь к утру.

Старик совет ему дает,

Где переплыть чрез бездну вод,

Но тратит на ветер слова.

Не внемля старцу, Грэм сперва

Снял все, во что он был одет,

И, уложив в свой пестрый плед,

Им обвязал крест-накрест грудь,

И в озеро готов нырнуть.

37

Но прежде рек: "Прощай, отец,

Ты - преданности образец!"

И руку протянул ему.

"О, даже в собственном дому

Не властен я укрыть друзей!

Господствует в стране моей

Теперь король, а я пока

Владелец сердца да клинка.

Но если я в своем роду

Хоть душу верную найду,

Забудет Дуглас в тот же день,

Что жил как загнанный олень,

Пока его родную дочь...

О, даже вымолвить невмочь!

Но Родрику сказать могу,

Что у него я не в долгу

Я не взял даже и челна!"

И скрыла юношу волна.

И вот по гребню пенных вод

Отважный юноша плывет,

И Аллен свой усталый взор

Вслед смельчаку туда простер,

Где по-над кипенем волны

Тот плыл в сиянии луны,

И волны прочь гнала рука,

Как будто пену с молока.

Не смог он, к берегу приплыв,

Сдержать ликующий порыв

И громко крикнул, и поэт

Махнул рукой ему в ответ.

Песнь третья

ОГНЕННЫЙ КРЕСТ

1

Да, время всех уносит. Где же те,

Что в давние года растили нас,

О подвигах и прежней красоте

Порой ведя волнующий рассказ?

Что с ними стало? Где они сейчас?

Сегодня только горстка старцев ждет

На берегу морском, придет ли час,

Когда прилив неукротимых вод

В пучину времени навек их унесет.

И все же кто-то и поныне жив,

Кто мог бы помянуть былые дни,

Когда с полей, и гор, и тихих низ

На рог вождя поспешно шли они

Всем кланом; и в кругу своей родни

Со знаменем, безгласен и суров,

Он ждал их, как ведется искони;

И слышен был волынок хриплый зов,

И крест, как метеор, пылал среди холмов.

2

Над озером заря встает,

Окрасив синь безмолвных вод,

И ветер, их едва задев,

Слегка касается дерев,

И красной девицей вода

Чуть-чуть зарделась от стыда,

И отраженья гор на дне

Дрожат, послушные волне,

Неясно в эту пору дня

Воображение дразня.

Раскрылись лилии кругом,

Чуть отливая серебром,

Малютку олененка мать

На луг выводит погулять,

Туман уходит, друг ночей,

Стремительный бежит ручей,

Незримый жаворонок льет

Задорно-звонко трель с высот,

Дрозды стучат ему в ответ,

Как бы приветствуя рассвет,

И голубь песни шлет свои

Во славу мира и любви.

3

Волненья Родрика не смог

Смягчить смиренный голубок.

Всегда суров и тверд в беде,

Спустился быстро он к воде

И, глянув на небо, свой меч

Из ножен поспешил извлечь.

А под горой уже стоят,

Свершить готовые обряд,

Вассалы, рвения полны:

Сегодня крест, как знак войны,

Здесь будет гэлами зажжен

И в путь далекий снаряжен.

Узрев вождя суровый взгляд,

Толпа отпрянула назад

Такой бросают взор орлы,

Когда взмывают со скалы,

И крылья, словно паруса,

Несут их прямо в небеса,

А тень, качаясь на волнах,

Пернатых повергает в страх.

4

Тем временем со всех сторон

Был можжевельник принесен

И ветви дуба, что упал,

Грозой сраженный наповал.

Был Брайан там, анахорет.

Он в рясу черную одет,

Бородкой чахлою оброс,

Суров и мрачен, худ и бос,

Все тело в ранах и в рубцах

Таков смиренный был монах.

Нашествием нежданных бед

Был вынужден анахорет

Сменить молитву и покой

На шум сумятицы мирской.

А впрочем, Брайан был на вид

Не столь священник, сколь друид

И по жестокости своей

Мог в жертву приносить людей.

В своих языческих речах

Сулил он людям только страх,

Взяв из учения Христа

Одни лишь скорбные места.

Недаром из окрестных сел

Никто с бедой к нему не шел.

Его завидя между скал,

Охотник псов своих сзывал,

И даже кроткий пилигрим,

На узкой тропке встретясь с ним,

Спешил с молитвой на устах

Сокрыть его объявший страх,

5

Носился слух - ужасен он,

О том, как Брайан был рожден:

Мать понесла его во мгле

На кровью политой земле,

Где груды праха и костей

Лежат под небом с давних дней.

Солдат испытанный - и тот

При зрелище таком вздохнет.

Здесь корень руку оплетал,

Что прежде гнуть могла металл;

Где сердце билось много лет,

Теперь был высохший скелет,

Там иволга, синица, дрозд

Себе нашли места для гнезд,

И, кольца мерзкие вия,

Сквозь прах и тлен ползла змея.

Хоть черепа размозжены

У полководцев той войны,

Но, как венец, вокруг чела

Цветов гирлянда расцвела.

Всю ночь, одолевая страх,

Блуждала дева в тех местах.

Не прикасался к ней пастух,

И ловчих не было вокруг,

И все же девичий убор

Алисе не к лицу с тех пор.

Ушла веселость прежних дней,

И поясок стал тесен ей,

И с этой ночи роковой

Девица в церковь ни ногой.

Пришлось ей в сердце тайну скрыть

И без причастья опочить.

6

Один меж сверстников своих

Рос Брайан, сумрачен и тих.

Сызмальства полный горьких дум,

Был нелюдим он и угрюм

И, уязвлен молвою злой,

Все думал, кто же он такой?

Ночами лесу и реке

Он сердце поверял в тоске,

Пока не вздумал как-то раз

В людской уверовать рассказ,

Что был родным его отцом

Туманом созданный фантом.

Вотще несчастному приют

Монахи кроткие дают,

Вотще ученые мужи

Врачуют скорбь его души

Он и в томах старинных книг

Отраву находить привык,

И, в непонятные места

Все углубляясь неспроста,

Он в них отыскивал слова

Для каббалы и ведовства,

Пока, измучен и разбит,

С душой, исполненной обид,

В пещере горестной своей

Он не сокрылся от людей.

7

В пустыне позднею порой

Пред ним вставал видений рой.

Сын темных сил, у черных скал

Он ключ кипящий созерцал,

Пока, из пены вод рожден,

Пред ним не возникал дракон;

Туман спускался с высоты,

Приняв бесовские черты,

И неумолчный ветер выл,

Как хор восставших из могил.

И видел он грядущий бой

И поле смерти пред собой,

Так, отрешенный от людей,

Себе он создал мир теней.

Но был на свете уголок,

Который сердце старца влек: