Вальтер Скотт - Дева озера

Спит он сном глубочайшим.

В небе облачко тает,

Истощаются реки,

И роса высыхает

Ты уходишь навеки.

17

У ног покойника поник

Пес, что служить ему привык.

Бывало, лишь заслышит зов,

Уж он стрелой лететь готов.

Но что ж он уши навострил?

Чей быстрый шаг он уловил?

То друг давнишний, может быть,

Явился горе разделить?

Но нет, ужасный вестник с гор

Примчался к ним во весь опор.

Никто и слова не сказал,

А Мэлис уж ворвался в зал

И, крест вздымая, возвестил,

Там, где покойник опочил:

"Сей знак пусть примет кто-нибудь,

И в Лэнрик все держите путь!"

18

И юный Ангюс принял крест

Ведь он наследник здешних мест,

Потом родительский кинжал

И меч на пояс повязал,

Но уловил, взглянув назад,

Молящий, безутешный взгляд

И, всей душой жалея мать,

Спешит несчастную обнять.

Рыдая, шепчет мать: "Ступай,

Не посрами родимый край!"

Смахнув слезу, он глянул в зал,

На ложе, где отец лежал,

Потом вздохнул разок-другой,

Потом берет поправил свой

И, словно юный гордый конь,

Неукротимый, как огонь,

Прочь поспешил своим путем

С подъятым огненным крестом.

Еще он был среди своих,

А плач вдовы уже затих,

И, слезы осушая, мать

Решилась Мэлису сказать:

"Кому ты нес вождя приказ,

Того уж ныне нет меж нас.

Пал старый дуб - защитник мой,

Дубок остался молодой.

Он защитит нас от обид,

И пусть господь его хранит.

Все те, кто на полях войны

Бывали Дункану верны,

На бой! А с плачем петь

псалмы

И без мужчин сумеем мы".

Тут тихий оживился зал,

И ратный зазвенел металл,

И все, что на стенах висит:

Кинжал и меч, копье и щит

Вдова бойцам передала.

Уж не надежда ль в ней жила,

Что сможет боевая рать

Из гроба Дункана поднять?

Но вскоре пыл ее угас,

И слезы хлынули из глаз.

19

Уж на Бенледи виден крест,

Он освещает все окрест.

Ни разу дух не перевел

Младой гонец, войны посол,

И слезы смахивал со щек

Ему лишь легкий ветерок.

Но Тиз к лесистому холму

Дорогу преградил ему

Мы на холме поросшем том

Досель часовенку найдем.

Мост был далеко, а река

Была, разлившись, глубока,

Но юноша спешил вперед

И стал переправляться вброд.

Держа свой меч одной рукой,

Горящий крест подняв другой,

Он словно по земле идет

По лону разъяренных вод,

А волны, преграждая путь,

Его стремятся захлестнуть.

Споткнись он - яростный поток

Его бы в глубину увлек,

Но, ни на миг не устрашен,

Все крепче крест сжимает он

И, выйдя на берег из волн,

На холм взбегает, рвенья пели.

20

А там, шумна и весела,

Процессия к часовне шла

Жених с невестою своей:

То Норман с Мэри из Томбей.

И свадебный кортеж плывет,

Вступая под церковный свод.

Мы различить могли бы там

Почтенных лордов, чинных дам,

И много юных дерзких лиц,

И принаряженных девиц,

И расшумевшихся детей.

Пред пестрою толпой гостей

Старался каждый менестрель

Воспеть, как никогда досель,

Невесту, что в тот час была

Как роза алая мила.

Она проходит краше всех,

Ее фата бела как снег;

Идет жених-красавец с ней,

Гордясь победою своей;

И вслед им продолжает мать

Свои напутствия шептать.

21

Но кто к часовне подошел?

Судьбы безжалостной посол.

Нерадостен пришельца взгляд,

Тоской и горем он объят,

Еще вода с него течет,

И тяжко дышит он, и вот,

Подняв войны зловещий знак,

Всем людям объявляет так:

"Сходитесь в Лэнрик до зари!

Ты, Норман, этот крест бери!"

Ужель теперь своей рукой,

Навеки связанной с другой,

Возьмется он за крест такой?

Как этот день его манил!

Он счастье Норману сулил.

И вот теперь его должны

Отнять у молодой жены!

Увы, несчастлив жребий тот!

Но Элпайн ждет и Родрик

ждет.

Приказу, гэл, послушен будь!

Спеши, спеши! Скорее в путь!

22

Он в сторону бросает плед,

Ему невеста смотрит вслед,

И слезы ей унять невмочь,

Но он не в силах ей помочь.

И тотчас он пустился в путь,

Не смея на нее взглянуть,

И несся вдоль реки, пока

Не впала в озеро река.

Гонец угрюм и удручен,

Все снова вспоминает он,

Как собирался поутру

Гулять на свадебном пиру...

Но тише в нем звучит любовь,

И ратный пыл явился вновь,

И в нетерпении мужском

Он рад на бой идти с врагом,

Чтоб защитить любимый клан,

И, жаждой славы обуян,

Победу видит впереди

И Мэри на своей груди.

Отдавшись пламенным мечтам,

Стрелой летел он по горам,

Свою печаль и свой порыв

В напеве горестном излив.

23

ПЕСНЯ

Ночным приютом, степь, мне будь,

Туман, плащом мне ляг на грудь,

В тиши дозор свершает свой путь,

Вдали от тебя, моя Мэри.

Быть может, когда наступит рассвет,

Мне ложем станет кровавый плед,

Рыданья твои, твой прощальный привет

Меня не разбудят, о Мэри!

Ведь даже вспомнить без грусти нельзя,

Как ты тоскуешь, любовь моя,

И что мне сулила клятва твоя,

Твои обещанья, о Мэри!

Твержу себе: Норман, врага не щади

И вместе с кланом к победе иди,

Натянутый лук - твое сердце в груди,

А ноги - стрелы, о Мэри!

И если гибель настигнет в бою,

Я вспомню тогда невесту свою:

Тебя, одну тебя я люблю

До самой смерти, о Мэри.

24

Стремительно во мгле ночной

Пожар проносится степной.

Врываясь пламенем в овраг,

Он рушит все, как злобный враг,

Румянит гладь озерных вод

И скалы жаром обдает.

Но все ж быстрей на этот раз

Войны пронесся трубный глас.

Принес гонец призыв к войне

Угрюмой горной стороне.

Он над безмолвием озер

Тень знака вещего простер

И повернул потом на юг.

И встали все в зловещий круг,

Кто честью клана дорожит:

От старика, хоть и дрожит

Его рука, что держит меч,

До мальчика, хоть пренебречь

Им можно бы - ведь в силах он

Из лука лишь пугать ворон.

Они по высям темных гор

Сходились кучками на сбор

И ручейками вдоль долин

Стекались все в поток один,

Который несся между скал.

И голос воинства крепчал,

И вот уж тысячной толпой

Они вступить готовы в бой;

Им всем сызмальства меч был дан,

Им был всего дороже клан,

И повелось у них в роду

Жить так, как скажет Родрик Ду.

Но если меня победа ждет,

К нам счастье в тот тихий вечер войдет;

Тогда коноплянка нам песню споет,

Мне и жене моей Мэри.

25

А Родрик Ду в тот день послал

Своих гонцов к отрогам скал

Седого Бенвеню, веля

Разведать, чем живет земля.

И получил ответ такой:

Где правят Грэм и Брюс - покой,

Озера спят, как испокон,

Не видно в Кэрдроссе знамен,

Не видно конницы нигде,

Никто не мыслит о беде.

Все предвещает мир - к чему