Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Одним из самых шумных событий эмигрантской жизни было появление там первого руководителя эсеровской Боевой организации Григория Гершуни. В 1904 году его приговорили к пожизненной каторге. Сначала он сидел в Шлиссельбургской тюрьме, а в 1906 году, когда ввиду демократических веяний ее закрыли, был переведен на знаменитую Акатуйскую каторгу в Восточной Сибири. Но кое-кто из эсеровских лидеров полагал, что Гершуни нужнее на воле. В частности, таковым был Азеф. Дело в том, что в 1906 году в революционных кругах уже стали ходить упорные слухи, что в ЦК партии социалистов-революционеров имеется агент полиции. Так что Азефу не помешал бы легендарный сподвижник, чтобы, говоря современным языком, прикрыть задницу.

Так или иначе, Гершуни организовали побег. Он сбежал. Причем двинулся на восток – и через Японию очутился в Соединенных Штатах. Представители тамошней еврейской диаспоры его встретили с восторгом, переходящим в экстаз. О некоторых причинах я уже пояснял. Но напомню. Русская революция была вообще популярна в левых кругах. А ведь, заметим, что тогда американские евреи – это были не только банкиры и торговцы. Большинство из них тогдаявлялись рабочими! Они были объединены в собственные профсоюзы, которые представляли изрядную силу. К тому же царскую власть считали «антисемитской». Все сведения о погромах были преувеличены во много раз, да и подавались они так, будто чуть ли не сам Николай II отдавал приказы об их проведении. И еще одно обстоятельство. В связи с подъемом сионистского движения евреи нуждались в героях. И неважно, что цели российских социалистов-революционеров не слишком соответствовали целям сионистов. Напомню, последние мечтали о создании собственного государства в Палестине, а не о борьбе с царским правительством. То есть им выгодно было поддерживать как раз черносотенцев – так как страх перед погромами толкал многих российских евреев на отъезд на территорию будущего Израиля. Но. Пример вот такихлюдей, которые не боялись ни Бога, ни черта, вдохновлял [50].

В общем, Гершуни на той стороне Атлантики был устроен грандиозный PR. Он с триумфом проехал по Америке, читал лекции и собрал пожертвований на сумму 180 тысяч долларов. Теперь доллар обесценился, и, чтобы понять масштаб пожертвований, надо эту сумму умножить на 20. Так что в Европу Гершуни прибыл во всем блеске славы. Но этим его деятельность и ограничилась. Времена изменились – и романтику Гершуни места уже не было. К тому же бывший террорист был смертельно болен. Некоторое время он исполнял роль свадебного генерала, но в 1908 году умер от саркомы легких.

Вторая увлекательная история, произошедшая в эмиграции, была связана с разоблачением Азефа. Этим прославился Владимир Бурцев, 1862 года рождения, из дворян. Он являлся типичным эмигрантом. В молодости, в 1882 году, был замешан в студенческих беспорядках, арестован и сослан в Сибирь, в 1886 году бежал в Швейцарию.

Там Бурцев участвовал в разных народнических проектах. Примечательно, что он питал редкую даже для революционеров ненависть к монархии. Так, в 1897 году по настоянию российского правительства за призывы к убийству царя английские власти приговорили его к 18 месяцам тюрьмы. Впоследствии его выслали даже из Швейцарии, хотя там-то паслись чуть ли не все революционеры. При этом Бурцев являлся… либералом. Он не верил ни в революцию, ни вообще в социализм. Оставаясь при этом пламенным сторонником терроризма. То есть полагал, что с помощью убийств можно вырвать у царского правительства демократические свободы. Хотя сам не то что ни разу ни в кого не выстрелил, но и вообще никогда в руках не держал оружия. Уже интересно?

В 1905 году Бурцев вернулся в Россию и стал издавать журнал «Былое» мемуарно-исторического направления. Одновременно он начал заниматься личностью Азефа. Сама история о том, как Бурцев вывел главного провокатора на чистую воду, очень интересна, однако она далеко уводит нас от темы. Факт тот, что к 1908 году Бурцев налево и направо стал обвинять Азефа в работе на Департамент полиции.

Для социалистов-революционеров это звучало жутким кощунством. Азеф для партии являлся, говоря современным языком, культовой фигурой. Потому как партия славилась прежде всего Боевой организацией. Так что отреагировали эсеры на это весьма нервно. В августе 1908 года в Лондоне проходила конференция партии социалистов-революционеров. Там было вынесено такое решение:

«Продолжать пассивно относиться к слухам, деморализующим партийные ряды, нельзя… уже обнаружился и источник их – именно Бурцев. Необходимо привлечь его к ответственности и тем сразу оборвать нить слухов…»

Итак, Бурцева решили судить. Однако суд всячески оттягивали – до тех пор пока потенциальный ответчик не пригрозил, что опубликует свои материалы в печати. Вот это было уже никому не нужно. Выхода у революционеров не оставалось.

Собственно говоря, история с Азефом интересна для данной темы именно этим самым судом, потому как он очень характеризует царившие там нравы.

…Существует довольно много способов решения конфликтов между людьми без привлечения государства. Я не имею в виду уголовщину или обычный мордобой. Самым известным из таких способов является судебный поединок, из которого выросла дуэль. Суть ее отнюдь не в соревновании, кто лучше фехтует или стреляет. Предполагалось, что правому поможет Бог. К примеру, в русской дуэли на пистолетах, на которой погибли Пушкин и Лермонтов, особо метко стрелять и не нужно было. Там дело решал случай. Или Бог.

Существует и так называемый третейский суд. Суть его в том, что конфликтующие стороны привлекают к решению дела каких-либо авторитетных для них людей. Кстати, офицерский суд чести или блатная «правилка» – это тоже варианты третейского суда. Я не зря привел эти примеры. Из них понятно, что такой вариант решения проблем возможен лишь в достаточно закрытой корпорации – когда проигравшей стороне сложно наплевать на его решение. Революционеры-эмигранты являлись именно такой средой. И дело даже не в угрозе того, что такого персонажа убьют. Бойкот – это тоже сильное средство. Поэтому третейский суд довольно часто использовался в этой среде. Другое дело, что никогда не поднимался вопрос такого уровня. Повторюсь – речь шла не просто о главе «главного инструмента» партии социалистов-революционеров, но и о Герое, Символе. Понятно, что в узкой эмигрантской среде слухи о возне Бурцева ходили уже вовсю. Тем более что он уже успел разоблачить нескольких агентов – не только в родной партии, но и у социал-демократов. Понятно и другое – у конкурентов отношение к конфликту было несколько иным, нежели у эсеров. Отношение к БО у социал-демократов являлось смесью идеологического неприятия, личного сочувствия и зависти. (Последнее связано с тем, что шум-то террористы подняли изрядный.) Поэтому эсеры решили вынести сор из избы. В состав суда был включен идеолог анархизма, Петр Алексеевич Кропоткин. К партии эсеров он никакого отношения не имел. Об этом человеке в книге не было рассказа, поскольку в русской эмиграции он стоял несколько сбоку.