Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Кстати, стоит упомянуть интересную деталь. Из России смогли смыться достаточно много промышленников, успевших, хотя бы частично, вывезти свои капиталы или просто державших их в иностранных банках. Только вот они не очень рвались давать деньги на «Белое дело».

Вот как описывает ситуацию граф А. А. Игнатьев: «Одним из главных денежных источников для белогвардейских организаций являлся Русско-Азиатский банк, но до меня дошли сведения, что приехавший в Париж председатель этого банка Путилов ведет двойную игру.

Это меня живо заинтересовало, и я принял предложение позавтракать с Путиловым с глазу на глаз в одном из самых фешенебельных ресторанов.

– Я ведь из мужичков, ваше сиятельство, – представился мне этот небольшого роста, еще вполне бодрый старичок, напоминавший своей внешностью не то дьячка, не то церковного старосту. – Не посетуйте, напрямки буду говорить. Мы вот в Константинополе два пароходика для Деникина грузим, а я вот подумываю (оглядевшись по сторонам) – не опасно ли? Груз-то ценный. Много тысяч в него вложено. А ведь заплатят „деникинскими“. Вот я и решил вас побеспокоить, не обман ли тут какой кроется. А?»

В итоге «пароходики» пошли не в Новороссийск, а в Южную Америку, где за оружие платили наличными.

Честно говоря, деятельность эмигрантов в Париже во время Гражданской войны выглядит очень некрасиво. Пока одни сражались за то, во что верили, другие за их счет в лучшем случае болтали языками, а в худшем – поправляли свое материальное положение.

Этот человек никогда не считал себя эмигрантом. Но иногда явление полезно рассмотреть, в том числе, и «на контрасте». Речь пойдет об уже упоминавшемся графе А. А. Игнатьеве, мотивация поступков которого до сих пор вызывает большие споры. Хорошо известна его книга «50 лет в строю». Но там сказано не всё…

Алексей Алексеевич Игнатьев родился в семье потомственных военных. Кстати, его отец являлся одним из лидеров правых в Государственном совете. Игнантьев-старший был решительным противником либеральной политики Витте, выступая за твердую власть и консервативные ценности. Николая II он тоже сильно не любил, считая бездарным и слабым царем, который погубит Россию. Настолько не любил, что участвовал в планировании дворцового переворота. Неизвестно, насколько это было серьезно, но в 1907 году Игнатьев-старший был убит эсером – но за этим как-то уж очень явственно просматриваются «уши» охранки…

Что же касается его сына Алексея Алексеевича, то он, как и положено представителю аристократии, закончил Пажеский корпус, затем служил в Лейб-гвардии кавалергардском полку. То есть вращался в самом что ни на есть высшем свете.

Впоследствии закончил еще одно элитное учебное заведение – Академию генерального штаба. Участвовал в русско-японской войне. То есть был боевым офицером.

Интересно, что он лично знал многих исторических деятелей той эпохи – баронов Врангеля и Маннергейма, генералов Деникина, Скоропадского и многих других.

Впоследствии Игнатьев перешел на дипломатическую работу – являлся военным представителем (теперь такая должность называется военный атташе) в ряде стран. В конце концов, занял такой пост в Париже. Надо уточнить, что военный атташе – это, так сказать, «легальный разведчик». Он сам не занимается шпионажем, однако собирает сведения из легальных источников. (Уже тогда понимали, что так можно узнать очень много.) А вот младший брат Игнатьева, Павел Алексеевич, являлся профессиональным разведчиком. Он также работал в Париже, резидентом. Порой братья действовали на пару. Один занимался тайными делами, другой его прикрывал.

С началом Первой мировой войны Алексей Игнатьев занялся закупкой оружия и военного снаряжения для русской армии. Фактически он единолично контролировал очень серьезные средства. К моменту прихода к власти большевиков на подконтрольных ему счетах находилось около 250 миллионов рублей золотом. Стоимость же военного имущества, лежавшего на французских складах, которое он тоже контролировал, достигала 900 миллионов…

Но все это присказка. Самое интересное началось после Октября. Что получалось? Страны, которой служил Игнатьев, больше не существовало. Появившиеся эмигранты понятно что рассказывали о творящихся в России делах. Французская пресса не отставала. Особенно – после заключения Брестского мира, который французы расценили как предательство. И что было делать Игнатьеву?

Он вполне мог эти деньги украсть. Тем более что так поступали очень многие. И никто бы слова не сказал. Точнее, слов бы сказали достаточно – те, кому было завидно, но кого это волновало? В ту пору в Европе имелось огромное количество людей, нажившихся во время войны с помощью разных темных делишек. Так что вопросы об источниках богатства было задавать неприлично. Тем более что Игнатьеву еще с февраля 1917 года предлагали очень солидный социальный статус.

«Военные французские друзья предлагали мне без замедления перейти в ряды французской армии. Пройдя школу усовершенствования для высшего командного состава в Талоне, я, по их мнению, мог получить командование бригадой и быстро продвинуться по службе.

Некоторые „рыцари промышленности“, как Ситроен и, в особенности главный директор „Шнейдер“ – Фурнье, не замедлили открыть передо мной широкие горизонты для работы в военной промышленности на почетной, не чересчур обременительной, а главное, очень доходной должности в conseils d’administration (правлениях). Их интересовало сохранить через меня связи с Россией, развить дела с Англией и Америкой».

Игнатьев деньги не украл. Офицерская честь помешала. Но ведь он мог передать их тому же «Русскому политическому совещанию», которое претендовало на статус представителя законной российской власти. Тем более что эти господа ну очень хотели данные деньги получить. Особенно – после краха Колчака. Буквально осаждали Игнатьева требованиями, просьбами и выгодными коммерческими предложениями.

И ведь Игнатьев был по психологии типичным офицером. Политикой он никогда не интересовался, и уж тем более понятия не имел о социалистическом движении – ни о русском, ни о французском. По его собственным словам, в Петербурге он никогда не бывал в рабочих районах и не знал, кто такие рабочие. Мало того. Игнатьев был убежденный «оборонец», да и вся его деятельность была работой для победы. Что он мог думать о большевиках?

Тем не менее, всех представителей белогвардейцев он посылал далеко и надолго. Как-то раз от него потребовали небольшую сумму, сказав, что это приказ Деникина. На что Игнатьев ответил:

«Деникина я встречал полковником генерального штаба в русско-японскую войну. Но почему же я должен теперь исполнять его приказ? Не понимаю».