Э. Фрежак - Аспазия

Стоило послушать, как дрожал голос мудреца во время его убедительной речи, чтобы понять, почему Аспазия не прервала этого признания в любви. Она молча сидела перед ним, удерживая дыхание, готовая разразиться гомерическим хохотом. Скульптор тем временем овладел ее рукой, и Аспазия почувствовала невольный прилив малодушия. Пожалуй, она склонилась бы даже в его объятия, чтобы утешить добряка в своем отказе, если бы в эту минуту не раздались чьи-то громкие шаги; и в комнату не вошел нежданный посетитель. Гость извинился за свое появление без доклада, но его самоуверенная мина говорила, что он считает себя вправе обойтись без этой условности и если извиняется, то лишь по привычке к тонкому обращению. Это был жрец храма Геры, Ликон, финикиянин родом. Ликон был еще и сватом. Видя его фамильярность с красавицей Аспазией, Сократ покраснел от гнева. Между тем хозяйка дома с живостью поднялась с места, ласково поздоровалась с гостем, посмотрела на него вопросительным взглядом и весело засмеялась, когда тот многозначительно кивнул ей головой, как будто говоря: «все устроилось отлично».

Потом Аспазия повернулась к новому просителю ее руки и воскликнула:

— Ваше предложение, любезный Сократ, делает мне большую честь, только вы опоздали. Но в знак моего доверия и дружбы я сообщаю вам первому новость, которая, может быть, уже с завтрашнего дня будет занимать все Афины. Я выхожу замуж за торговца шерстью Лизикла. Заранее приглашаю вас почтить своим присутствием свадебный пир. Нам следует оставаться друзьями. Кто знает, пожалуй, потом, сделавшись супругой Лизикла, я еще увлекусь вами не на шутку!

Сократ тем временем успел овладеть собою. С насмешливой улыбкой пожал он протянутую ему руку и произнес:

— Ах, как мне хотелось бы теперь узнать, сколько овец составляют эквивалент прелестной и умной женщины! Пускай мудрый Лизикл скажет откровенно, какое число этих кротких животных ему пришлось остричь, прежде чем он осмелился просить руки мудрой Аспазии. С моей стороны глупо презирать его. Кто нашел средство добиться вашей благосклонности, тот, конечно, достойнее вас. Теперь я опять заживу по-старому и попытаюсь приучить себя к мысли, что мне суждено скоротать век холостяком. Это будет не легко, потому что я целые месяцы мысленно готовился к браку. Прощайте и смейтесь, сколько душе угодно, за моей спиной.

Однако Аспазия ни за что не хотела отпускать Сократа. Она так долго упрашивала его остаться, что он, наконец, уступил ее просьбам. Тогда хозяйка принялась расспрашивать Ликона, согласился ли торговец шерстью на все поставленные ею условия; затем прочитала проект брачного контракта и пожелала узнать мнение Сократа на этот счет. Но отвергнутый жених решительно отказывался рассуждать по этому вопросу, после чего Ликон заметил с некоторой обидой:

— Оставьте его, госпожа. Философствующий скульптор считает недостойным себя снизойти до разговора с каким-то жалким брачным агентом. Я уверен, что он не уважает во мне даже духовное лицо.

— Ошибаетесь! — возразил Сократ. — Вы справедливо попрекнули меня философским дилетантизмом. Сознаюсь, что мне приятнее быть хорошим философом, чем плохим скульптором. И ни одна профессия не касается так близко настоящего философа, как профессия устроителя брачных союзов. Ведь когда мы философствуем, вся наша работа клонится к сочетанию двух понятий, которые очень часто противятся этому. От сочетания понятий происходят новые понятия, как у людей являются плоды супружеских союзов, причем, однако, этот результат, — как часто бывает и в браке между людьми, — приносит пользу одним сватам и повивальным бабкам, вместо самих вступающих в брак. Поэтому я сочту за честь, если меня станут сравнивать со сватом или акушеркой.

Жрец скорчил любезную улыбку; Аспазия засмеялась.

— Ваша ирония, милейший Сократ, к сожалению, всегда имеет двоякий смысл, — поспешно произнесла она. — Но вам следует покороче познакомиться с Диконом. Пускай он, не медля, отыщет для вас жену и притом безвозмездно; Лизикл заплатит ему такой большой гонорар, что он может оказать мне эту маленькую услугу.

Ликон сделал протестующий жест.

— Вы называете «маленькой» услугой хлопоты по отысканию жены для Сократа?! — воскликнул он. — Да любого афинянина несравненно легче женить, чем его. Какие у него достоинства? Физическая красота? Поднесите ему зеркало и спросите его самого… Затем, разве он богат или по меньшей мере обеспечен? Духовный сан позволяет мне быть откровенным, а как брачный агент, я тем более должен говорить прямо. Итак, скажем без околичностей, что у Сократа столько же таланта к скульптуре, сколько у совы — к игре на флейте. Правда, ему приходят порой счастливые идеи и он отлично умеет отзываться о чужих произведениях. Но стоит ему взять самому в руки резец, как он оказывается таким же профаном в искусстве, как простой рабочий, дробящий камни на мостовой. Чтобы сделаться простым каменотесом, этот господин чересчур важен, а для скульптора он слишком умен и сумасброден. Что же касается его обхождения, то вы сами знаете любезность Сократа лучше меня. Он еще может пригодиться в богатом доме, где хозяева держат прихлебателей, умеющих рассказывать смешные истории. Будет его терпеть и светская женщина, которая вечно любит задавать вопросы, так что и десять человек не в состоянии ей ответить. Но ведь жена — совсем другое дело. Она ищет в муже трудолюбивого, скромного, добродетельного товарища жизни, способного сочувствовать ее мелким заботам и горестям. Этот же господин, со своею праздностью, чванством и парением в заоблачных сферах, обещает быть прененосным в супружеской жизни. Люди моей профессии — поверьте — безошибочно угадывают все это заранее.

Сократ, по-видимому, даже не слушал Ликона. Но когда тот закончил, он повернулся к нему и произнес:

— Ну, не говорил ли я, что ремесло брачного агента имеет много общего с призванием философа? Если мне вздумается написать о браке, я предварительно поучусь у вас. Большое вам спасибо за меткую характеристику моей личности. Вы убедили меня в собственном ничтожестве. Прошу прощения у Аспазии и отказываюсь от всякой мысли о женитьбе.

Однако хозяйка дома заспорила с Ликоном; она привела некоторые, забытые им, положительные черты Сократа: его непоколебимое спокойствие, физическую силу и еще многое другое, что пришло ей в голову. Жрец только снисходительно улыбался, но когда Аспазия польстила его тщеславию, назвав первым брачным агентом в Афинах, и прибавила, что он обязан, для поддержания своей громкой славы, отыскать жену такому несчастному человеку, как Сократ, он многозначительно подмигнул и умолк с самым таинственным видом. Очевидно, у него было что-то на уме. Аспазия принялась его расспрашивать, и тут Ликон заговорил, оглядывая покровительственно бедного скульптора: