Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

Примеров недостаточной подготовки учителей хватает; неопытность снижала уровень преподавания и вносила коррективы в просвещенческую политику. Один киргизский учитель откровенно признавался в письме в Наркомпрос: «Я прошел с учениками все буквы в учебнике. Не знаю, что делать дальше. Сообщите, какие есть новые буквы». Учительница средней школы Михайлова сделала больше пятидесяти пунктуационных и орфографических ошибок, переписывая правила внутреннего распорядка. Одну молодую женщину оставили вне стен школы, потому что в силу «недостаточной квалификации» она сделала почти двести ошибок в своем прошении о восстановлении на работе. Процитировав этот «документ», сибирский журнал задается вопросом: «Можно ли ей быть учителем?» — и дает на него ответ: «Конечно, нет». Один башкирский учитель считал Волгу крупнейшей в мире рекой, несущей свои воды между Советским Союзом и Германией, а учитель Аршинов не смог найти на карте мира Китай. Одна молодая учительница поведала детям, что Советский Союз находится в Западной Европе. Инспектора Самарина ее невежество повергло в ужас: «С большим трудом досидел я до конца урока: мне нестерпимо хотелось выгнать ее из класса» {427} 427 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2293. Л. 60; Л. Ш. Учителя-национала вооружить знаниями и методикой // ЗКП. 1934. 23 марта. С. 1; Перед началом учебного года в старой Бухаре нет заботы об учителях // ПВ. 1934. 21 авг. С. 3; Сыромятников Н. А. Факты, о которых нельзя умалчивать // Просвещение Сибири. 1933. № 1-2. С. 114; Пожарский Ф. Я. Культурный облик жемчужины Кузбасса. С. 22; А. X. Безотрадная картина // В помощь учителю (Ленинград). 1936. № 5. С. 43; Samarin V. The Soviet School. P. 42-43. .

Невысокое образование самым непосредственным образом влияло на процесс обучения. Один бывший учитель вспоминал в эмиграции, что большинство его коллег «не только не поправляли речевые и грамматические ошибки учеников, но сами делали такие же» {428} 428 HP. A. № 1517. P. 9. . Учителя просили ребят объяснить значение тех или иных слов и выражений или, что еще хуже, заставляли исправлять мнимые ошибки. В конце 1937 г. чиновник Наркомпроса полагал, что 10% учителей следует уволить ввиду их «полной неграмотности». Учителя с самым низким образованием так плохо разбирались в том, чему учили, что «на своих уроках никогда не выходили за пределы материала учебника для начальной школы». Другое свидетельство: «Мы могли наблюдать на уроках массу отсебятины, ничего общего не имеющей с программами». Перед лицом таких очевидных проблем чиновники признавали, что «недостаточная подготовка» учителей ставит под сомнение выполнение «грандиозных задач», поставленных Центральным Комитетом партии {429} 429 ЦАОДМ. Ф. 1934. Оп. 1. Д. 123. Л. 7; ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2423. Л. 69; Ф. 5462. Оп. 14. Д. 10. Л. 52; НА РАО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 21. Л. 13-14; Аболин. Просвещенцы — ведущие кадры великой культармии СССР: Речь секретаря ВЦСПС тов. Аболина // ЗКП. 1932. 5 апр. С. 1; Панкратов А. Баш- наркомпрос отстает от растущих требований школы // ЗКП. 1933. 2 нояб. С. 1; Упорно работать над собой // Начальная школа. 1938. № 9. С. 1. .

Недостаток общего образования соединялся со слабой специальной подготовкой. В 1930 г. три четверти советских учителей не имели за своими плечами никаких педагогических учебных заведений. Через три года около половины учителей все еще нигде не изучали методику преподавания или теорию педагогики {430} 430 Народное образование в СССР. С. 110; Всеобщее обязательное обучение. Статистический очерк. С. 64; Народицкий М. Д. Всеобщее обязательное начальное обучение в РСФСР на новом этапе. С. 48; Кадры просвещения. С. 23. . Кремлевские стратеги наконец поняли, что переход к массовому обучению и усиление роли учителей требует лучшей их подготовки. Слегка исправляли положение краткосрочные педагогические курсы, широкое распространение получили консультации по методике преподавания и семинары для ознакомления с учебными программами. Наркомпрос определил минимальные требования к образованию (школа-семилетка) и подготовке (успешная сдача экзаменов и демонстрация способностей к преподаванию). Условия щадящие, однако на краткосрочных курсах все равно возникало немало проблем. Принять запланированное число слушателей не удавалось (на Украине и в Сибири в 1932 г. осталось больше 75% свободных мест); для приема потенциальных учителей требования пришлось снизить (в Московской области больше половины слушателей окончили всего четыре класса); срок обучения на курсах сократили, чтобы лучше помочь школе кадрами (порой учеба на курсах продолжалась всего четверть запланированного срока). Бубнов в 1936 г. признал, что большинство учителей после краткосрочных курсов «следует доучивать, как только они входят в школу».

К концу десятилетия от краткосрочных курсов решили отказаться, так как они давали слишком низкую подготовку {431} 431 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2222. Л. И; Цекпрос отчитывается перед краснознаменным съездом Украины // ЗКП. 1932. 18 февр. С. 1; М. А-а. Необходим действительный поворот // ЗКП. 1932. 1 марта. С. 1; Прения по докладу зав. МООНО т. Любимовой. Учетом и проверкой итогов реализации решений ЦК закрепим достижения в перестройке школы // ЗКП. 1932. 11 марта. С. 2; Глухов Г. Начальную и среднюю школу обеспечить педагогическими кадрами // ЗКП. 1932. 4 апр. С. 3; Зайцев М. Дальше так педкадры готовить нельзя // ЗКП. 1934. 16 февр. С. 2-3; Короп Р. На 1000 мест лишь 123 заявления // ЗКП. 1934. 18 июля. С. 1; О краткосрочной подготовке учителей // Педагогическое образование. 1933. № 5. С. 8-9; Сухов А. Н. Речь заместителя председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР тов. А. Н. Сухова // Советская педагогика. 1940. № 4-5. С. 10-11. .

В условиях острейшего дефицита кадров многие учителя «без отрыва от производства» занимались на заочных, вечерних курсах и во время каникул. В 1937 г. больше миллиона учителей так или иначе повышали свою квалификацию. Но все равно уровень преподавания оставлял желать лучшего, не хватало методических материалов, а слушатели не отличались рвением в учебе. Некоторые вовсе бросали эту затею, другие посещали занятия годами без видимого прогресса. В 1936 г. Бубнова удивили высокие (50% и больше) показатели повторного поступления на курсы, при том что учебу на них ежегодно успешно завершали «микроскопические» 5% слушателей {432} 432 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2222. Л. 42-43; Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2423. Л. 11-13; ЦАОДМ. Ф. 1934. Оп. 1. Д. 105. Л. 56; НА РАО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 13. Л. 193; Ф. 10. Оп. 1. Д. 14. Л. 15; ЗКП. 1934. 16 февр. С. 2-3; Каменский Т. «Догадливый» // ПВ. 1934. 20 июня. С. 3; Султанов. Разве так организуют ответственное дело? Школы еще не готовы к началу занятий // ПВ. 1934. 8 авг. С. 4; Фомичев А. Учительство Мечетинского района, как оно есть. С. 33; А. X. Безотрадная картина. С. 43; Кузин Н. П. , Колмакова Н. М, Равкин 3. И. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. С. 358-359; Лукинский Ф. А. Народное образование в Сибири. С. 174-175; Григорьева Е. Г. , Соскина А. , Хорошев А. Н. Осуществление всеобщего начального и семилетнего обучения в сибирской деревне. С. 144-145. .