С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Начало войны в Европе, а затем подписание Тройственного союза ускорили работы над последней «Радугой». 12 ноября 1940 г. начальник штаба военно-морских сил адмирал Г. Старк представил военно-морскому министру Ф. Ноксу доклад «О национальной обороне», где предложил несколько вариантов действий в возможной войне со странами «оси» [161]. Основной вывод доклада – все планы, подразумевающие союз с Францией, уже не являются реальными. Возможные действия США в войне: сосредоточить все усилия на разгроме Германии (при этом Великобритания – союзник Соединённых Штатов). Против Японии возможна только оборона [162]. Кроме того, Старк рекомендовал начать осуществлять экономическое давление на Японию (чем раньше, тем лучше) и провести переговоры американских и английских штабов [163].

Но, прежде чем начать переговоры с Великобританией, в США были проведены совещания высших офицеров армии и флота с государственными деятелями, в ходе которых (16 января 1941 г.) было ещё раз заявлено, что на Тихом океане возможна лишь оборона. При этом подтверждена генеральная идея плана «Радуга-1» – вооружённые силы должны удерживать треугольник Аляска – Гавайи – Панама, а Тихоокеанский флот по-прежнему оставался бы в Пёрл-Харборе [164]. Напомним, что в мае 1940 г. флот был переведён приказом Рузвельта на о. Оаху [165]. Ещё до принятия решения о сближении с Великобританией командующий Тихоокеанским флотом США адмирал Дж. Ричардсон был весьма обеспокоен политикой Рузвельта по переносу главной базы флота на Гавайи [166].

После американского совещания 29 января 1941 г. начались переговоры с английскими военными, которые длились до 29 марта. Итоги совещания отражены в документе «АВС – I» [167], согласно которому разделялись зоны ответственности между будущими союзниками в Атлантическом и Тихом океанах [168]. По замечанию историков, это был политический документ, а оперативно-стратегические проблемы и их решения были представлены в плане «Радуга-5» [169].

Детализация военного плана произошла после согласования стратегий Великобритании и США в апреле 1941 г.: официально основным противником была признана Германия, тогда как японская угроза признавалась второстепенной. Однако многие американские офицеры (прежде всего флотские) усомнились в правильности подобного распределения стратегических приоритетов.

Приведённые примеры и исследования историков показывают, что американским военным (по крайней мере, старшим офицерам армии и флота) в 1941 г. был свойственен высокий уровень информированности в вопросах японо-американских отношений. Без этого сама разработка военных планов была бы невозможна, тем более тщательная переработка в связи с изменениями внешнеполитической ситуации. Адмирал Киммель и генерал Шорт также были осведомлены о надвигающейся угрозе со стороны Японии [170]. В 1995 г. Министерство обороны США провело тщательное историческое исследование о действиях адмирала Киммеля и генерала Шорта, где подробно рассматривался данный вопрос [171]. Это позволило наполнить конкретным содержанием расплывчатую фразу о «высоком уровне их информированности». Было установлено, что командующие имели чётко поставленную задачу (быть готовыми к войне с Японской империей и действовать по плану «Радуга-5») и полностью осознавали сложность обстановки на Тихом океане [172]. Практически о том же пишет в мемуарах вице-адмирал Ф. Шерман: «Не было введено состояние боевой готовности, которого требовало ясное понимание непосредственной опасности войны» [173].

Подобную мысль выразил и контр-адмирал Э. Захариас: «В феврале 1941 г. у меня созрело твердое убеждение, что Япония быстро идёт к войне, об этом свидетельствовали многочисленные факты международной политики» [174]. Об этом контр-адмирал как начальник разведслужбы 11 военно-морского округа (а позднее как командир тяжёлого крейсера «Солт Лейк Сити») доложил Киммелю («Эти мысли и опасения я решил высказать адмиралу Киммелю, новому командующему американским военно-морским флотом, изложить ему свой анализ событий и предложить свои услуги в качестве знатока психологии японцев, чтобы адмирал смог правильно оценить создавшуюся обстановку. Если у меня когда-либо и возникали сомнения, что Япония решится присоединиться к Германии в триумфальном, как тогда казалось, шествии к бесконечным победам, то теперь эти сомнения исчезли» [175]). При этом Захариас в своих мемуарах добавил следующее: «Ещё в 1933 году, когда я участвовал в военно-морской игре "14”, я немного уже представлял себе тот путь, на который встанет Япония перед началом войны. У меня не было сомнения в том, что война начнется внезапной воздушной атакой на наш Тихоокеанский флот, где бы он ни находился в это время, затем последует атака на наши укрепления на Гавайях, также с воздуха» [176]. Мемуарист даже изложил примерный план того, как будут действовать японцы: «Если Япония решится начать войну против нас, сказал я адмиралу, она начнет военные действия воздушной атакой на наш флот без объявления войны в субботу или в воскресенье утром, подняв самолеты с авианосцев при попутном ветре» [177]. В искренности мемуариста можно усомниться. Во-первых, в 1933 г. предположение о «внезапной воздушной атаке» Тихоокеанского флота США выглядело невероятным и невозможным, прежде всего по техническим причинам. К этому времени в японском флоте было всего два авианосца, способных к операциям подобного типа: «Акаги» и «Kara» [178], да и они отличались архаичной, усложнённой конструкцией с трехъярусным ангаром и тремя полётными палубами, что существенно снижало их боевые возможности [179]. Во-вторых, у японского флота не было в 1933 г. самолётов надлежащего качества. Прорыв был достигнут лишь с созданием пикирующих бомбардировщиков D3A в 1939 г., штурмовиков B5N в 1937 г. и истребителей А6М [180]. Но даже для данных моделей оставалась нерешённой проблема вооружения, способного нанести существенный ущерб американским линкорам.

Только с вводом в строй новых авианосцев «Дзуйкаку» и «Сёкаку» японский флот оказался мощным ударным соединением, способным к проведению Гавайской операции [181]. В-третьих, сообщение Захариаса о том, что все его соображения (и именно в представленном виде) были доложены Киммелю, не подтверждается самим главнокомандующим и иными документами. Следовательно, контр-адмирал Захариас в мемуарах фальсифицировал данные, стремясь приукрасить свою роль в Тихоокеанской войне. Это свойственно не только мемуарам Захариаса, но и некотором другим воспоминаниям участников военных действий на Тихом океане [182]. Но контр-адмирал верно констатировал главное для нас обстоятельство: факты международной политики действительно свидетельствовали о скорой агрессии страны восходящего солнца против США. И это обстоятельство является определяющим для понимания уровня информированности американских военных, так как особенности внешнеполитической обстановки перед Пёрл-Харбором освещались в прессе, специальных изданиях (военная публицистика развивалась активно).