С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Важным источником, раскрывающим некоторые особенности уровня предвоенных представлений и оценок американских военных, является отчёт генерала Ф. Мартина и адмирала П. Беллингера, который историк Тимоти Бенфорд назвал «самым дальновидным военным документом» [183]. Вводная часть их доклада от 31 марта 1941 г. состоит из 5 пунктов, причём первый посвящён оценке отношений с Японией, которые характеризовались как «напряжённые, неопределённые, изменчивые» [184].

Следующие четыре пункта описывают возможность нападения «подводных лодок или ударного соединения» именно на Пёрл-Харбор ещё до объявления войны. В докладе даётся примерная оценка возможных задействованных сил противника: два больших авианосца (по 60 самолётов [185]) и два малых авианосца (по 20–30 самолётов) при поддержке современных крейсеров [186]. Видно, что при подсчёте японских сил авторы доклада исходили из тех же соображений (а главное, источников), что Захариас, Денлингер и Гери, на это указывают приводимые ими цифры [187]. Источником данных выводов, по указанию Мартина и Беллингера, является справочник Джена за 1939 г. [188]Это весьма интересная ссылка, которая показывает, что высокие военные чины на Гавайях в конце марта 1941 г. строили предположения о военном потенциале главного вероятного противника на Тихом океане на основе не разведданных, а лишь опубликованных источников, причём двухгодичной давности.

Отсюда и искажается степень угрозы Японии, так как описываемые в отчёте силы явно недостаточны для нанесения серьёзного ущерба Тихоокеанского флоту США, о чём прямо пишут Мартин и Беллингер: «Атакующие надводные сил оранжевых будут находиться далеко от собственных баз и почти наверняка будут уступать в орудиях нашим надводным силам в зоне Гавайских островов» [189].

В итоге подход авторов документа показывает, что военные были прекрасно осведомлены о самой возможности японской агрессии, но в силу специфики конкретной военной и технической информации не верили в возможность успешных действий против Пёрл-Харбора.

Всё это подтверждает первоначальный тезис о том, что американские военные, в том числе и на Гавайях, имели необходимую информацию для того, что бы понять и верно оценить степень угрозы со стороны Японии в конце 1941 г. [190]На это указывают: 1) военное планирование, с 1924 г. направленное на разработку планов войны с Японией; 2) американская публицистика, предсказывающая открытый конфликт после прекращения действий ограничительных договоров.

Однако понимание возможности скорого начала войны сочеталось у американских военных с уверенностью в неприступности Гавайских островов и Пёрл-Харбора в частности. Последнее подтверждалось двумя весомыми факторами.

Во-первых, Киммель и его штаб были осведомлены [191], что японскому флоту просто не хватало авианесущих кораблей для проведения крупной операции, а применение имеющихся 6 авианосцев, из которых 2 обладают малой скоростью и незначительным числом самолётов, не сможет гарантировать японцам успех.

Во-вторых, даже если японское командование решится на воздушное нападение на о. Оаху, серьёзного ущерба самолёты нанести не смогут: на вооружении японского флота нет крупнокалиберных бронебойных бомб, а применение торпед в гавани невозможно из-за малых глубин [192], – таковы основные доводы главнокомандующего Тихоокеанским флотом США. Следовательно, исходя из названных соображений, война действительно начнётся, но японскому удару подвергнутся Филиппины, а никак не Гавайи.

События 7 декабря 1941 г. показали ошибочность исходного пункта рассуждений американских военных. У японского флота были технические возможности совершить нападение: вошли в строй два новых больших авианосца («Сёкаку», «Дзуйкаку»), а бронебойные бомбы были созданы из крупнокалиберных снарядов, торпеды снабдили деревянными стабилизаторами для действий на малой глубине. Таким образом, главную роль в неподготовленности американского командования к отражению атаки Пёрл-Харбора сыграла не столько политическая неосведомлённость (война всё-таки ожидалась), сколько техническая, – незнание вооруженных сил потенциального противника. В сумме данные причины обеспечили успех внезапной японской атаке воскресным утром, несмотря на годы подготовки и ожидания конфликта американскими военными.

Но предвоенные ожидания офицеров США очень слабо отразились как в документах военного времени, так и в их последующих воспоминаниях, а иногда и трансформировались до неузнаваемости. Поэтому совершенно особый, уникальный взгляд на причины японской агрессии представлен в отчётах 1941–1945 гг. и мемуарах 1940—1950-х годов. Однако необходимо учитывать, что данные источники несут в себе следы итогов расследований, на них повлияли выступления американских политиков (особенно Рузвельта), материалы прессы. Но сравнение оценок причин войны, зафиксированных в отчётах, с оценками мемуаристов и с предвоенными ожиданиями позволит установить эволюцию представлений американских военных об истоках конфликта.

Очень важное воздействие на выработку концепции причин японской агрессии оказали первые расследования нападения на Пёрл-Харбор, проведённые в США в 1941–1942 гг.: инспекция военно-морского министра Ф. Нокса и комиссия судьи О. Робертса. Именно эти следствия при поддержке прессы и правительства создали первые ориентиры для формирования всех последующих оценок причин конфликта. В обоих случаях ответственным лицам требовалось не только разобраться в событиях 7 декабря 1941 г., но и установить природу японской экспансии, выявить её причины. В последнем вопросе как Нокс, так и Робертс были единодушны: предоставили проблемную тему решать администрации президента Рузвельта, а в своих отчётах не сделали никаких острых или даже чётких, однозначных заявлений о том, почему Япония начала Тихоокеанскую войну [193].

Эта тенденция ярко проявилась и в работе первой комиссии по изучению японского нападения – расследовании Робертса, в ходе которого опрашивались главным образом военные. Но члены комиссии старательно избегали вопросов, связанных с мнением военных о причинах нападения. Так, уже на первом слушании 22 декабря 1941 г. при допросе полковника Уильяма Донегэна и майора Уильяма Лейтона (оба штабные офицеры на Гавайях) обсуждалась проблема взаимодействия армии и флота, оборона о. Оаху, предупреждения о войне, но не было сказано ни слова о причинах войны и нападения [194]. Та же ситуация наблюдается и при допросе более ответственных лиц – генерал-майора Уолтера Шорта и контр-адмирала Хазбента Киммеля – командующих на Гавайях [195]. При работе остальных комиссий и расследований японского нападения данный подход оставался в силе, поэтому протоколы допросов практически не содержат информации об оценках американскими военными причин войны.