Сборник статей - Российская империя в сравнительной перспективе

Теперь Фаррахан перенес акцент на другую идею: черные и белые в Америке должны жить порознь. «Если два народа, черные и белые в Америке, не могут жить в мире, разве не мудро для нас – развестись?» 26

В развитие этой идеи фаррахановская «Нация ислама» опубликовала «Мусульманскую программу» 27. В разделе «Чего мусульмане хотят» говорится, что «для всех потомков рабов» в Америке должно быть создано отдельное собственное государство. «Мы считаем, что наши бывшие рабовладельцы обязаны предоставить нам территорию, и что она должна быть плодородной и богатой полезными ископаемыми. Мы считаем, что наши бывшие рабовладельцы обязаны на этой территории обеспечивать наши нужды в течение следующих 20–25 лет, пока мы не сумеем сами производить все необходимое» (пункт 4). Пункт 9 содержит требование, чтобы «все черные дети обучались и воспитывались их собственными учителями», т. е. обязательно черными. Пункт ю: «Мы считаем, что надо запретить смешанные браки и смешение рас».

В разделе «Во что мусульмане верят» сказано: «Мы верим, что мы – народ, избранный Всевышним» (пункт 5). Черные должны избавиться от имен, которые навязаны им их бывшими рабовладельцами, и дать себе свои собственные имена (пункт 7).

«Идея интеграции – лицемерие», а «если белые люди искренни в провозглашенном ими дружеском отношении к так называемым неграм, то они должны доказать это, разделив Америку со своими рабами» (пункт 9).

Разновидности востокоцентризма, исламоцентризма, как и возникшего сравнительно недавно афроцентризма – все эти идеологии зиждутся на осуждении имперского владычества.

На проведенной в 2001 году под эгидой ООН Всемирной конференции против расизма делегации многих стран требовали от бывших метрополий, от Запада, а то и от всего мира, «белого человека» расплатиться за зло, причиненное колониализмом и работорговлей.

Имперское прошлое, словно бумеранг, неизбежно должно возвращать удары. Но этот более или менее естественный процесс подстегивается, усиливается и ускоряется теми диктаторскими режимами, которые, увы, клонируются во многих государствах, и особенно в тех, что были колониальными и зависимыми. Диктаторы типа Саддама Хусейна и Роберта Мугабе делали все, чтобы недовольство народа их просчетами и преступлениями канализировать в русло ненависти к бывшим метрополиям и вообще ко всему европейскому.

Нельсон Мандела во время своего президентства в Южно-Африканской Республике стремился проводить линию на всеобщее примирение, старался не клеймить те пять миллионов лиц европейского происхождения, которые живут в ЮАР, а привлечь их к строительству «Новой Южной Африки». Но после ухода Манделы желание взять реванш усилилось, и белым снова стали поминать сопричастность их предков к установлению имперских порядков в Африке.

Параллельно яростным обвинениям в адрес имперского владычества растет уверенность, что XXI столетие будет «Веком Азии» или «Веком Африки». Эта уверенность зиждется и на резких и все убыстряющихся демографических переменах, на «великом переселении» африканцев и азиатов в Европу, на усилении роли бывших колониальных и зависимых стран, на общей тенденции азиатизации и африканизации, которая наблюдается в мире. На том, что уже сейчас население бывших колониальных и зависимых стран составляет 7/8 человечества.

В журнале «JaLOUSE» приводятся общеизвестные прогнозы: «По данным специалистов ООН, уже к 2050 году население

Африки будет втрое превосходить количество европейцев. Если после Второй мировой войны европейцы составляли 22 % населения Земли, а африканцы – 8 %, то сегодня эти цифры сравнялись. На долю и тех и других приходится по 13 %. А через полвека, когда население Африки, несмотря на СПИД и прочие дела, удвоится, чернокожих будет втрое больше, чем европейцев» 28.

Усиление роли Азии и Африки и быстрый рост иммиграции с этих континентов в Европу способствуют сохранению, а порой и оживлению, ностальгии по имперскому прошлому в бывших метрополиях. Появляется страх перед усиливающимся азиатским и африканским расовым сознанием, перед «антирасистским расизмом».

Но в целом и в бывших метрополиях, и вообще в Европе отношение к имперскому прошлому в последние годы заметно изменилось. Причины тому разные. Далеко не все можно напрямую связать с политикой и социальными проблемами. И для народа, как и для отдельного человека, применима пословица «что пройдет – то будет мило». Возникает ностальгия по прошлому, тем более, если прошлое связано с величием, с пышным имперским величием. К тому же, у колониализма, у дальних путешествий, связанных с ним, у знакомства с дальними странами была своя романтика, и очень яркая.

Эти настроения настолько давние, они настолько глубоко въелись в сознание людей, что, не учитывая их, невозможно понять историю Европы Нового и Новейшего времени. И невозможно понять очень многого в сегодняшней жизни, в сегодняшнем сознании, в отношении к «третьему миру» и к его переселенцам в Европу.

Безусловно, мотивы колонизации были сложными. Сводить их только к грабительству, наживе и стремлению эксплуатировать было бы неверно. Среди них и мессианство, и патернализм, и искреннее стремление помочь тем, кого считали меньшими братьями, а бывало, и глубокое уважение к этим братьям.

Можно ли ставить на одну доску работорговцев, которые отправляли в Америку закованных в цепи невольников, и миссионеров, которые отказывались от благ европейской цивилизации и обрекали себя на жизнь среди совершенно чуждой им природы и чуждых им племен, чтобы нести то, что они считали словом Божиим?

Сейчас очевидно, что кровавые междоусобицы и этнические конфликты во многих «развивающихся» странах унесли за последние десятилетия, вероятно, уже больше человеческих жизней, чем продолжавшаяся столетиями европейская работорговля, – и это вызывает в Европе неверие в способность некоторых стран организовать свою жизнь. На смену тому чувству вины перед колонизованными народами, которое ярко выражал Сартр и многие европейские интеллектуалы, приходят мысли о позитивном вкладе империй в историю человечества.

Слово «империя» в 1950-60-е годы считалось символом зла. В последние годы оно произносится уже иначе, оно стало модным. Слово «империя» входит в названия кинотеатров, ресторанов, кафе, лучших марок духов и одеколона. И в названия популярных фильмов.

Похожие настроения присутствуют и в нашей стране. Одно из последних проявлений – опубликованная в конце 2003 года статья «Бремя белого человека». В ней говорится: «Европейские империи были разрушены за какие-то два десятилетия. Мир за пределами сообщества западных стран в одночасье превратился из terra nostrum в terra nulla, из территории относительного порядка в бескрайние ничейные просторы, опустошаемые войнами и беспощадной эксплуатацией ресурсов и населения…» 29.