Сборник статей - Российская империя в сравнительной перспективе

Чтобы обеспечить непрерывное поступление ясака, особенно пушнины, в казну, Московское правительство в своих наказах региональным воеводам указывало на то, что они должны относиться к нерусским Поволжья, Приуралья и Сибири доброжелательно и не применять силу. Однако, постоянное повторение таких указов говорит о том, что на практике местные власти и русские промышленники не придерживались этих указаний: Москва далеко, произвол и сила были в порядке вещей.

Прагматическая политика Российского центра на Востоке была под влиянием вестернизации на время приостановлена. Петр I и его наследницы видели задачу России на Востоке в цивилизационной миссии по примеру других европейских держав. «Дикие неверные» должны были быть приобщены к благам европейской культуры путем крещения. Одновременно Петр I продолжал прагматическую гибкую политику, но не на востоке, а на северо-западе империи.

4. Интеграция Лифляндии и Эстляндии, хотя и следовала в какой-то мере политике, применяемой в Среднем Поволжье, по сути представляла особый тип интеграции. Так, привилегии, дарованные прибалтийским дворянам и горожанам, были значительно шире, чем привилегии татарских мурз. Региональное управление и судопроизводство, в отличие от Поволжья, остались в руках прибалтийских немцев и их традиционного сословного самоуправления, только губернаторы двух прибалтийских провинций были назначены центром. Свобода лютеранского вероисповедания и употребление немецкого языка в администрации и судебной практике гарантировались. Так, традиционная элита Прибалтики, в отличие от казанских татар, сохранила свое господствующее политическое, социальное, экономическое и культурное положение в стране. В отличие от Поволжья, в Прибалтике не было русской иммиграции.

Причину того, что Россия в Прибалтике довольно строго следовала принципам непрямого управления, нужно искать в интересах политики петровского времени. Прибалтийские провинции были по своей структуре центральноевропейскими регионами со старыми традициями корпоративного самоуправления среди дворян и горожан и со сравнительно высоким уровнем образования элиты. Они могли служить образцом для России, которую Петр I хотел преобразовать именно по такой модели. Облегчало ситуацию также то, что социальная структура с (немецким) дворянством и (эстонскими и латышскими) зависимыми крестьянами соответствовала русскому образцу. Кроме того, военные и административные способности прибалтийских немцев могли быть использованы в петровских войнах и реформах.

5. К последнему типу относятся те новоприобретенные Россией территории, где почти полностью сохранилась социополитическая организация, и где правители даже не были заменены. Примерами этого типа являются политические объединения степных кочевников (ногайских татар, калмыков), князья или ханы которых в XVII веке стали вассалами русского царя. Внутренние порядки в степных областях были полностью сохранены, и отношения с ногайцами и калмыками осуществлялись через Посольский приказ, что указывает на полунезависимое положение этих территорий. Кочевники на юго-востоке играли для России важную роль, прежде всего, ввиду их военных способностей, которые давали возможность использовать их в русских войсках или как союзников против других держав степи, таких как Крымское или Казахское ханства 16.

К этому типу можно причислить донских и приднепровских казаков XVII века, которые под атаманами (гетманами), избранными самими казаками, имели широкую автономию. Их самой важной функцией считалась военная служба в русских войсках или охрана степной границы от крымских татар. Приднепровские казаки, духовенство и горожане Левобережья и Киева имели значение для России и в отношениях с Польско-Литовским королевством 17.

Так, Россия и после 1654 года гарантировала украинским казакам их традиционный военно-административный порядок, хотя он резко противоречил Московскому политическому строю. Гетманство не было интегрировано в администрацию России, а сохранило разделение на полки. Малорусский приказ в Москве подчинялся Посольскому приказу, что подчеркивает полунезависимое положение Малороссии. Единственные ограничения в самоуправлении касались внешних отношений с Польшей и Османской империей, а также размещения русских гарнизонов в нескольких городах левобережной Украины. Привилегии украинских городов и духовенства были также подтверждены – так впервые магдебургское городское право проникло в Россию.

Киевская метрополия, до сих пор прямо подчиненная патриарху в Константинополе, была в 1685 году включена в Московскую патриархию. Русские не селились в гетманстве – наоборот, украинцы переселялись на восток в пределы России, в Слобожанщину, где под господством России организовывались в казачьи полки. Когда приднепровские и донские казаки и калмыки в течение XVIII века утратили для России на границах степи и в имперских войсках свою военную роль, широкую автономию постепенно стали ограничивать, и последовала их административная и социальная интеграция в Россию. В случае левобережной Украины этот процесс был ускорен благодаря военному союзу гетмана Мазепы с шведским королем Карлом XII, на который Петр I реагировал ограничениями автономии гетманства и отменой должности гетмана в 1722 году. Однако, эти интеграционные процессы завершились лишь полвека спустя, при Екатерине II 18.

Таким образом, Российская империя в начале XVIII века, после трех столетий экспансии, была очень разнообразной. В середине XV века Московское великое княжество занимало площадь примерно 430 тыс. кв. километров, а в начале XVIII века Россия уже охватывала площадь много большую, чем 10 млн кв. километров. Население выросло с примерно трех миллионов в середине XV века до 15,8 миллиона в 1719 году. Русских было большинство, они составляли 70 % населения, украинцы – 13 %, восточные славяне вместе – почти 86 % населения. Затем следовали прибалтийские лютеранские народы (эстонцы, латыши, финны и немцы), которые составляли 4 %, финно-угорские анимистские и отчасти христианизированные народы Севера, Поволжья и Приуралья – 4 %, мусульмане Поволжья, Приуралья и Сибири – 4 %, ламаистские монголоязычные калмыки – 1 %, шаманистские этнические группы Сибири вместе – 1 % всего населения. 19

По своей структуре Российская империя была «составным» государством (composite state), типичным для Европы раннего Нового времени. Она содержала полузависимые регионы с полным самоуправлением и собственным правителем (гетманство,

Калмыцкое ханство), области с широкой региональной автономией (прибалтийские губернии) или с локальным самоуправлением (Сибирь, Поволжье и Приуралье) и, наконец, периферийные земли, прочно интегрированные в администрацию империи (Новгород, Псков, Смоленск). Отличались и социополитические структуры, начиная с организации социальных групп по образцу Москвы в Новгородской земле до сохранения старых структур – родовых и племенных в степи, военно-эгалитарных у казаков, среднеевропейских сословных корпоративных в Прибалтике и в украинских городах. В принципе, российское правительство стремилось к сотрудничеству с элитами периферийных регионов, которые нужны были ему для обеспечения порядка, для управления и для выполнения разных других функций (военных, административных, экономических, культурных и т. п.). Если лояльные верхние слои были землевладельцами с зависимыми крестьянами по русскому образцу (как казанские татары, смоленские дворяне и прибалтийские немцы), то они сразу кооптировались в дворянство России. Иначе происходило в случае элит без зависимых крестьян. Старшина украинских казаков под влиянием российского примера постепенно превращалась в дворянство и в конце XVIII века была включена в дворянское сословие. Государство и православная церковь до конца XVII века не вмешивались в вероисповедание нерусских – лютеран, мусульман, ламаистов и анимистов. Часть периферийных нерусских регионов была заселена русскими крестьянами и помещиками (Поволжье, Север, Смоленск) или только крестьянами (юго-запад Сибири и Приуралье). В других регионах русских не было совсем (в степи), или только незначительное число военных или административных лиц (гетманство, Прибалтика, север Сибири).