Сборник статей - Российская империя в сравнительной перспективе

В ряде областей, определенных соответствующим законодательством, предписывалось не применять Уголовное уложение к «действиям, подлежащим наказанию по обычаям нерусских племен». Кроме ряда законодательно закрепленных исключений положения Уголовного уложения не распространялись на преступления, совершенные на территории Великого княжества Финляндского 32. Осуществляя свою монополию на определение законов на всей территории империи, государство одновременно выделяло некоторые виды преступлений под юрисдикцию отдельных субъектов и наделяло последних правом судить определенные преступления по собственным нормам.

Поскольку законодательство империи инкорпорировало разнообразные судебные инстанции и местные обычаи, закон привлекал подданных к участию в определении составов преступления и разрешению гражданских споров. Но, как решалось, какой именно суд должен рассматривать конкретное уголовное или гражданское дело?

На этот вопрос отвечали особые положения закона. Юрисдикция судов в отношении уголовных преступлений определялась при помощи различных уложений и норм, касавшихся области, где было совершено правонарушение, а также общественного положения, этнической принадлежности, вероисповедания или рода занятий подсудимых. В отношении же гражданских исков первоочередной принцип формулировался так: «Любой спор в области гражданских прав должен разрешаться судебным учреждением» 33. Эта статья Устава гражданского судопроизводства (российского гражданско-процессуального кодекса) утверждала верховный и неделимый примат закона над правами подданных. Дела должны были рассматриваться судом, а решение споров по поводу юрисдикции оставалось прерогативой законодательства.

Устав гражданского судопроизводства также предвосхищал возможные аргументы против примата закона. Статья 14 Устава (в издании 1914 года) запрещала отказ от рассмотрения дела в суде на основании «незавершенности, неясности, недостаточности или противоречия между законами». Вместо того, чтобы насаждать в гражданской юриспруденции единообразие, законодательство империи в последний период ее существования активно инкорпорировало обычаи в судебную практику. Устав предписывал использовать обычаи в судопроизводстве не только тогда, когда это в обязательном порядке предусматривалось законом:

В процессе принятия решения, суд… может, приняв во внимание мнение одной или обеих сторон, руководствоваться общественными местными обычаями в случаях, когда закон непосредственно допускает применение обычаев, или когда спор не может быть однозначно разрешен при помощи законов. Тяжущаяся сторона, которая для обоснования своей правоты ссылается на некий местный обычай, неизвестный суду, обязана доказать его существование 34.

Данная норма, основанная на законодательных актах 1912–1913 годов, отражала фундаментальный принцип имперского права: обычай, т. е. общепринятые местные правила, служит законом по умолчанию в случаях, к которым неприменимы нормы позитивного права.

Интеграции обычного права в систему имперского правосудия способствовали положения Устава, разрешавшие сторонам в качестве доказательства существования обычая ссылаться на решения суда, вынесенные ранее на его основании. Согласно статье 10.2 Устава, «предыдущие решения по аналогичным делам и постановления соответствующих институтов» служили доказательством «существования обычая» и, следовательно, основанием для вынесения решения по делу 35. Данное положение одновременно демонстрировало уважение государства к однажды принятым судебным решениям и закрепляло статус судов, как центров постоянной интерпретации общественных норм. Вследствие этого нормы обычного права подвергались легализации на местном уровне, в то время, как в прочих областях права пересмотр законодательных норм происходил на более высоких уровнях кассации 36. В этом смысле континентальная (основанная на писаных законах) правовая система Российской империи брала на вооружение многие законотворческие методы прецедентного права.

Интегрирование прецедента в процесс судопроизводства явилось завершающим звеном в цепи взаимозависимости между позитивным и обычным правом в России. Законодательство империи легализовало обычаи, как основание для вынесения судебных решений, а судебные решения, принятые на основании обычаев, в свою очередь, служили доказательством существования последних, как общепринятых норм. Такие решения становились частью будущей судебной практики.

Осторожное отношение государства к некодифицированным нормам обычного права, а также довольно высокая степень свободы, предоставляемая судьям в области определения обычаев, позволяли судьям и тяжущимся воздействовать на закон и использовать его самыми разнообразными – но всегда законными – способами.

Многообразие судебных учреждений и их открытость для апелляций не являлись признаком полного безразличия к работе судов со стороны верховной власти. Напротив, на протяжении истории Российской империи ее государи пытались вести наблюдение за деятельностью судов по всей стране. Сбор информации о работе судов был неотъемлемой частью целенаправленной деятельности империи по изучению повседневной жизни своих подданных. Центральная власть старалась вести учет разных типов судов и количества разбираемых ими дел. Например, на Кавказе в начале XX века государственные органы составляли отчеты о точном количестве дел, рассматриваемых сельскими словесными судами по каждой из перечисленных категорий: уголовные дела, гражданские, шариатские дела, дела об опекунстве, дела по производству испытаний на звание муллы и апелляции 37.

Подобные отчеты, а также огромное количество дошедших до нас архивных документов по материалам суда позволяют составить представление о том, как простые россияне начала XX века пользовались судами.

По воскресеньям в сельских районах на всей территории империи проходили заседания тысяч местных судов (в мусульманских областях «судебным» днем была пятница). Истцы, ответчики, судьи и писари заседали в самых разных судебных залах; слушания велись на разных языках и с соблюдением различных процедур – и все же в деятельности всех местных судов были общие черты.

Прежде всего, тяжущиеся стороны представляли свои споры, иски и ходатайства на рассмотрение судей, которые являлись их земляками и единоверцами. Основным принципом деятельности судов низшей инстанции являлся отбор на должность судей уважаемых членов местных общин. В волостных судах центральной России судьи выбирались на трехлетний срок из числа кандидатов, выдвинутых односельчанами на сельских сходах. В сельских словесных судах Дагестана в число судей непременно входили местный знаток исламского права и местный знаток адата (обычного права), а также старейшины местных общин; все они также избирались на три года 38.