Иван Солоневич - Россiя въ концлагерe

-- Мое положенiе настолько безвыходно, что вопросъ о пощадe меня мало интересуетъ... Меня интересуетъ вопросъ о сынe.

-- А онъ за что попалъ?

-- По существу -- за компанiю... Связи съ иностранцами.

-- Какъ вы предполагаете технически провести эту комбинацiю?

-- Къ отправкe каждаго эшелона я буду давать вамъ списки больныхъ, которыхъ ББК даетъ вамъ подъ видомъ здоровыхъ. Этихъ списковъ я вамъ приносить не могу. Я буду засовывать ихъ въ уборную УРЧ, въ щель между бревнами, надъ притолокой двери, прямо посрединe ея. Вы бываете въ УРЧ и можете эти списки забирать...

-- Такъ. Подходяще. И, скажите, въ этихъ подлогахъ съ вeдомостями -вашъ сынъ тоже принималъ участiе?

-- Да. Въ сущности -- это его идея.

-- И изъ тeхъ же соображенiй?

-- Да.

-- И отдавая себe отчетъ...

-- Отдавая себe совершенно ясный отчетъ...

Лицо и голосъ Чекалина стали немного меньше деревянными.

-- Скажите, вы не считаете, что ГПУ васъ безвинно посадило?

-- Съ точки зрeнiя ГПУ -- нeтъ.

-- А съ какой точки зрeнiя -- да?

-- Кромe точки зрeнiя ГПУ, есть еще и нeкоторыя другiя {159} точки зрeнiя. Я не думаю, чтобы былъ смыслъ входить въ ихъ обсужденiе.

-- И напрасно вы думаете. Глупо думаете. Изъ-за Якименокъ, Стародубцевыхъ и прочей сволочи революцiя и платить эти, какъ вы говорите, безсмысленныя издержки. И это потому, что вы и иже съ вами съ революцiей идти не захотeли... Почему вы не пошли?

-- Стародубцевъ имeетъ передо мною то преимущество, что онъ выполнить всякое приказанiе. А я всякаго -- не выполню.

-- Бeлыя перчатки?

-- Можетъ быть.

-- Ну, вотъ, и миритесь съ Якименками.

-- Вы, кажется, о немъ не особенно высокаго мнeнiя.

-- Якименко карьеристъ и прохвостъ, -- коротко отрeзалъ Чекалинъ. -Онъ думаетъ, что онъ сдeлаетъ карьеру.

-- По всей вeроятности, сдeлаетъ.

-- Поскольку отъ меня зависитъ -- сомнeваюсь. А отъ меня зависитъ. Объ этихъ эшелонахъ будетъ знать и ГУЛАГ... Штабели труповъ по дорогe ГУЛАГу не нужны.

Я подумалъ о томъ, что штабели труповъ до сихъ поръ ГУЛАГу на мeшали.

-- Якименко карьеры не сдeлаетъ, -- продолжалъ Чекалинъ. -- Сволочи у насъ и безъ того достаточно. Ну, это васъ не касается.

-- Касается самымъ тeснымъ образомъ. И именно -- меня и "насъ"...

Чекалина опять передернуло.

-- Ну, давайте ближе къ дeлу. Эшелонъ идетъ черезъ три дня. Можете вы мнe на послeзавтра дать первый списокъ?

-- Могу.

-- Такъ, значитъ, я найду его послeзавтра, къ десяти часамъ вечера, въ уборной УРЧ, въ щели надъ дверью.

-- Да.

-- Хорошо. Если вы будете дeйствовать честно, если вы этими списками не воспользуетесь для какихъ-нибудь комбинацiй, -- я ручаюсь вамъ, что вашъ сынъ на БАМ не поeдетъ. Категорически гарантирую. А почему бы собственно не поeхать на БАМ и вамъ?

-- Статьи не пускаютъ.

-- Это ерунда!

-- И потомъ, вы знаете, на увеселительную прогулку это не очень похоже.

-- Ерунда. Не въ теплушкe же бы вы поeхали, разъ я васъ приглашаю.

Я въ изумленiи воззрился на Чекалина и не зналъ, что мнe и отвeчать.

-- Намъ нужны культурныя силы, -- сказалъ Чекалинъ, дeлая ударенiе на "культурный". -- И мы умeемъ ихъ цeнить. Не то, что ББК.

Въ пафосe Чекалина мнe послышались чисто вeдомственныя {160} нотки. Я хотeлъ спросить, чeмъ собственно я обязанъ чести такого приглашенiя, но Чекалинъ прервалъ меня:

-- Ну, мы съ вами еще поговоримъ. Такъ, значитъ, списки я послeзавтра тамъ найду. Ну, пока. Подумайте о моемъ предложенiи.

Когда я вышелъ на улицу, мнe, говоря откровенно, хотeлось слегка приплясывать. Но, умудренный опытами всякаго рода, я предпочелъ подвергнуть всю эту ситуацiю, такъ сказать, "марксистскому анализу". Марксистскiй анализъ далъ вполнe благопрiятные результаты. Чекалину, конечно, я оказываю весьма существенную услугу: не потому, чтобы кто-то его сталъ бы потомъ попрекать штабелями труповъ по дорогe, а потому, что онъ былъ бы обвиненъ въ ротозeйствe: всучили ему, дескать, гнилой товаръ, а онъ и не замeтилъ. Съ точки зрeнiя совeтскихъ работорговцевъ -- да и не только совeтскихъ -- это промахъ весьма предосудительный.

СНОВА ПЕРЕДЫШКА

Общее собранiе фамилiи Солоневичей или "трехъ мушкетеровъ", какъ насъ называли въ лагерe, подтвердили мои соображенiя о томъ, что Чекалинъ не подведетъ. Помимо всякихъ психологическихъ расчетовъ -- былъ и еще одинъ. Связью со мной, съ заключеннымъ, использованiемъ заключеннаго для шпiонажа противъ лагерной администрацiи -- Чекалинъ ставитъ себя въ довольно сомнительное положенiе. Если Чекалинъ подведетъ, то передъ этакимъ "подводомъ" онъ, вeроятно, подумаетъ о томъ, что я могу пойти на самыя отчаянныя комбинацiи -- вeдь вотъ пошелъ же я къ нему съ этими списками. А о томъ, чтобы имeть на рукахъ доказательства этой преступной связи, я уже позабочусь -- впослeдствiи я объ этомъ и позаботился. Поставленный въ безвыходное положенiе, я эти доказательства предъявлю третьей части. Чекалинъ же находится на территорiи ББК... Словомъ, идя на все это, Чекалинъ ужъ долженъ былъ держаться до конца.

Все въ мiрe -- весьма относительно. Стоило развeяться очередной угрозe, нависавшей надъ нашими головами, и жизнь снова начинала казаться легкой и преисполненной надеждъ, несмотря на каторжную работу въ УРЧ, несмотря на то, что, помимо этой работы, Чекалинскiе списки отнимали у насъ послeднiе часы сна.

Впрочемъ, списки эти Юра сразу усовершенствовалъ: мы писали не фамилiи, а только указывали номеръ вeдомости и порядковый номеръ, подъ которымъ въ данной вeдомости стояла фамилiя даннаго заключеннаго. Наши списки стали срывать эшелоны. Якименко рвалъ и металъ, но каждый сорванный эшелонъ давалъ намъ нeкоторую передышку: пока подбирали очередные документы -- мы могли отоспаться. Въ довершенiе ко всему этому Якименко преподнесъ мнe довольно неожиданный, хотя сейчасъ уже и ненужный, сюрпризъ. Я сидeлъ за машинкой и барабанилъ. Якименко былъ въ сосeдней комнатe. {161}

Слышу негромкiй голосъ Якименки:

-- Товарищъ Твердунъ, переложите документы Солоневича Юрiя на Медгору, онъ на БАМ не поeдетъ.

Вечеромъ того дня я улучилъ минуту, какъ-то неловко и путанно поблагодарилъ Якименко. Онъ поднялъ голову отъ бумагъ, посмотрeлъ на меня какимъ-то страннымъ, вопросительно ироническимъ взглядомъ и сказалъ:

-- Не стоитъ, товарищъ Солоневичъ.

И опять уткнулся въ бумаги.

Такъ и не узналъ я, какую собственно линiю велъ товарищъ Якименко.

ДEВОЧКА СО ЛЬДОМЪ

Жизнь пошла какъ-то глаже. Одно время, когда начали срываться эшелоны, работы стало меньше, потомъ, когда Якименко сталъ подъ сурдинку включать въ списки людей, которыхъ Чекалинъ уже по разу, или больше, снималъ съ эшелоновъ -- работа опять стала безпросыпной. Въ этотъ перiодъ времени со мною случилось происшествiе, въ сущности, пустяковое, но какъ-то очень ужъ глубоко врeзавшееся въ память.