Александр Костин - Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия

Будучи преподавателем в сухопутном шляхетском корпусе и в Академии художеств в Петербурге, Иоиль попал в блестящую среду передовых мыслителей: историков, писателей, знатоков фольклора, в том числе древнерусского. Со многими из них он был лично знаком. Сухопутный, морской и артиллерийский кадетские корпуса являлись видными центрами распространения просветительских идей. Они готовили не только военных специалистов, а были своего рода дворянскими университетами. Их преподаватели входили в среду разночинной интеллигенции. Группа преподавателей, среди которых выделялся близкий друг Иоиля Ф. А. Эмин, издавала журнал «Праздное время». Прошение об издании журнала было подписано А. П. Мельгуновым, с которым позднее Иоиль встретится в Ярославле. В типографии корпуса печатались романы Эмина и другая развлекательная литература. Быковский бережно хранил в своей библиотеке книги Эмина и охотно цитировал его басни в своей «Истине».

Напряженная идейная борьба середины XVIII века сказывалась и на Иоиле Быковском. Уже 27 февраля 1760 года он произносит в корпусе проповедь, в которой явно звучат социальные мотивы: «Христос повелевает нам: носите крест свой, а мы других непосильным крестом обременяем, налагаем непомерные работы и великие оброкы, разоряя продолжением суда и мзды требованием, отнимая собственное их добро и имение, беспокойствуя ненавистью и поношением имени» [238].

Мотивы человеколюбия явно просматриваются в сочинениях Иоиля черниговского периода, в частности, в Часослове с кратким предисловием, напечатанном от его имени в типографии монастыря. Иоиль ведет переписку с фельдмаршалом П. А. Румянцевым, передает ему в дар книги из монастырской типографии. Среди напечатанных книг, которые редактирует Иоиль: Букварь (1770 год); Канонник (1767 год), Псалтырь (1769—1771 годы), Апостол (1771). Знакомство Иоиля с Румянцевым, возможно, началось еще в 1767 году, когда последний был генерал-губернатором Малороссии [239]. Эхо славной победы русских войск под командованием Румянцева-Задунайского при Кагуле у Траяновой дороги 21 июля 1770 года далеко разнеслось по России. Широко известна солдатская песня, в которой вспоминаются подвиги на Траяновой дороге, где имеются следующие строки:

Не отсюда ли, полагает А. А. Зимин, слышатся отзвуки и в «Слове» с его «Тропой Трояна»? По Дунаю мечтает полететь «Зегзицей» Ярославна, чтобы «утереть» кровавые раны князю Игорю. На Дунае – «копиа поют», а после возвращения Игоря из плена там же поют «дѣвици». В «Слове» неоднократно упоминается Троян («рища въ тропу Трояню», «Были вѣчи Трояни», «На землю Трояню», «на седьмом вѣцѣ Трояни») [241].

Исследователи уже сопоставили этот мифический образ то со славянским божеством Трояном (академик Д. С. Лихачев), то с римским императором Траяном (покорителем Дакии в 102 году – академик Б. А. Рыбаков). К пантеону языческих богов славян приписывает Трояна Ф. Буслаев: «…человеци мняще богы многы Перуна и Хорса, Дыя и Трояна, и инии многи» [242]. В «Хождении Богородици по мукам» (XII век) также упоминаются языческие боги Троян, Хорс, Велес и Перун («Трояна, Хърса, Велеса, Перуна на боги обратиша») [243].

«Трояновый път» соединяет Белград и Софию с Константинополем. Названия с именем Трояна бытуют в Болгарии, Сербии, Румынии, Польше и Чехии, а также на Украине (например, у Белой Церкви – Троянов яр). В Смоленской губернии было село Трояны, «Змиевые валы» на северном берегу реки Стучны в Киевской земле уже в XVII веке книжные люди называли «Траяновыми валами». Есть мнение (А. Бодур), что «путь Траяна» – это звездный Млечный путь, идущий из глубины веков. Путь Траяна (Traian via strata) упоминается в одном словаре (около 1670 года), как дорога по ущелью Балкан, проложенная Римским императором Траяном и идущая от Дуная и Днестра до Днепра [244]. Именно эту дорогу и имели в виду солдатская песня о Кагульской победе в 1770 году и «Слово». Больше ни в одном русском произведении ни дороги, ни пути, ни тропы Трояна не обнаружено. «О том, что в «Слове» речь идет о Трояновой дороге, – убежден А. А. Зимин, – говорят и контексты упоминаний о Траяне. Сам путь «въ тропу Трояню чресъ поля на горы» соответствует пути с Украины на Карпаты. Когда обида «дѣвою» вступает «на землю Трояню», то тем самым автор как бы намекает, что именно на Балканах в ходе войны с турками русские воины должны отомстить «За обиду сего времени». А когда в конце «Слова» «дѣвици» радостно «поютъ на Дунаи» , то они не только радуются возвращению князя Игоря, но как бы прославляют доблесть русских воинов, одержавших много столетий позже победы на Дунае. В XII веке певцу Игоря ни отправлять «дѣв» на Дунай, ни говорить о поющих на Дунае копьях не было ни малейшего смысла.

Сентенция «Слова» в том, что Ярослав Осмомысл «суды рядил» до Дуная, противоречит реальным пределам, на которые распространялась в конце XII века власть галицкого князя. Однако в условиях конца XVIII века это могло означать стремление автора показать, что Древняя Русь распространялась до Дуная, то есть до тех территорий, на которых русские войска в это время вели ожесточенную войну с турецкими» [245].

На основании вышеприведенных рассуждений А. А. Зимин делает однозначный вывод, что «Слово о полку Игореве» написано не ранее 1770 года, то есть до сражения русских войск на Кагуле, а автором его является Иоиль, хорошо знавший полководца Румянцева, получившего в результате одержанных на Дунае побед в русско-турецкой войне титул Задунайский. На это же намекает Ф. А. Эмин в своей «Истории», поскольку политические страсти 70-х годов XVIII века, острота русско-турецких отношений этого периода не могли не сказаться на его рассказе о походе князя Игоря.

В Лаврентьевской летописи есть такой фрагмент: после первого сражения русские князья похваляются на повергнутых «в пятокъ» половецких вежах, говоря, что их предшественники, отправляясь в поход против половцев, не заходили так далеко в степь, а бились «зря на Переяславль». Этот мотив похвальбы отразился во всех рассказах, восходящих в Лаврентьевской летописи. Эмин переосмысляет этот эпизод с упоминанием уже не города Переяславля, а Кафы (Феодосии): «Предки наши всегда мысленный их взор обращали даже к Кафе» [246].

Таким образом, в изложении древней истории Эмин вносит в текст политические интересы современности: когда он писал свою «Историю», шла русско-турецкая война за присоединение Крыма (при этом следует иметь в виду, что Иоиль мог разделять взгляды Эмина в силу их близкого знакомства).

Автор «Слова» прекрасно знал растительность и животный мир Украины. В «Слове» животные упоминаются свыше 80 раз, причем преобладают среди них охотничьи звери и птицы. Еще в XVIII веке на Черниговщине были известны цехи гоголятников, соколятников и других охотников. Крупных быков на Украине называли, как в «Слове», «турами», а чайку – «зігзічкой». Все более укрепляясь в своем мнении, что автором «Слова» мог быть отец Иоиль, А. А. Зимин утверждает, что, «прожив около 30 лет на Украине, Иван Быковский прекрасно знал флору и фауну Украины и мог описать ее в поэтическом творении» [247].