Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Пораженный словами Шнурре, советский дипломат спросил, не является ли услышанное его личной точкой зрения. Ответ последовал тут же: «Неужели Вы думаете… что я стал бы говорить Вам все это, не имея прямых указаний свыше?» Далее, сообщал в НКИД СССР в тот же день Г.А. Астахов, «он подчеркнул, что именно такой точки зрения держится Риббентроп, который в точности знает мысли фюрера». Тем не менее Астахов выразил сомнение, что намечаемое изменение германской политики «носит серьезный, неконъюнктурный характер и рассчитано надолго вперед». На это последовало: «Скажите, каких доказательств Вы хотите? Мы готовы на деле доказать возможность договориться по любым вопросам, дать любые гарантии. Мы не представляем себе, чтобы СССР было выгодно стать на сторону Англии и Польши, в то время как есть полная возможность договориться с нами».

«Чувствуя, что беседа заходит слишком далеко», доносил в тот же день в Москву Г.А. Астахов, «я перевел ее на более общие темы…». В частности, на тему антисоветской программы в книге Гитлера «Main Kemph» («Моя борьба»). На что Шнурре ответил, что Гитлер «прекрасно учитывает все изменения в мировой обстановке. Книга была написана 16 лет тому назад в совершенно других условиях. Сейчас фюрер думает иначе. Главный враг сейчас — Англия». Возвращаясь к основной теме беседы, Шнурре добавил к вышесказанному: «Мы считаем, что СССР и сейчас может стать на путь сближения с Германией и Италией, подобно тому, как это имело место в так называемый рапалльский период. Этому способствует и то обстоятельство, что Германия и Италия, хотя и боролись с коммунизмом, но настроены антикапиталистически …» {485} 485 Запись беседы временного поверенного в делах СССР в Германии Г.А. Астахова с заведующим восточноевропейской референтурой отдела экономической политики министерства иностранных дел Германии К.Ю. Шнурре. 26 июля 1939 г.//Год кризиса. 1938–1939. Т. 2. С. 136–139. .

Ссылки К. Шнурре на изменение международной обстановки объясняют готовность германской стороны идти так далеко навстречу советской стороне, насколько это возможно — лишь бы предотвратить образование антигерманской коалиции в Европе и изолировать Польшу, нападение на которую было предрешено Гитлером. Об открывшихся таким образом возможностях для Советского Союза Г.А. Астахов писал в другом сообщении в Москву: «Я не сомневаюсь, что если бы мы захотели, мы могли втянуть немцев в далеко идущие переговоры, получив от них ряд заверений по интересующим нас вопросам». И пророчески добавил: «Какова была бы цена этим заверениям и на сколь долгий срок сохранили бы они свою силу, это, разумеется, вопрос другой» {486} 486 Письмо временного поверенного в делах СССР в Германии Г.А. Астахова заместителю народного комиссара иностранных дел СССР В.П. Потемкину. 27 июля 1939 г. // Там же. С. 139. .

2 августа Г.А. Астахова, который посетил статс-секретаря МИДа Германии Э. Вайцзеккера, неожиданно захотел принять и министр иностранных дел И. Риббентроп. Последний, доносил в Москву советский дипломат, «приступил к монологу, продолжавшемуся свыше часа… Мне едва удалось вставить несколько реплик и замечаний».

И. Риббентроп не только подтвердил новую официальную позицию Берлина по вопросам советско-германских отношений, высказанную до него К. Шнурре в беседе с Г. А. Астаховым, но и расставил некоторые важные акценты. Хотя министр говорил о том, что в деле урегулирования двусторонних отношений он «не считает необходимым особенно торопиться», повторный, и на более высоком уровне, прием советского поверенного в делах говорит о другом. (Достаточно сказать, что всего лишь тремя неделями позже стороны подписали пакт о ненападении.) Благополучное завершение торговых переговоров, продолжил И. Риббентроп, «может послужить началом политического сближения». Единственное условие с немецкой стороны — «это взаимное невмешательство во внутренние дела», сопровождавшееся заявлением, что «никаких поблажек коммунизму в Германии мы не допустим».

В различных выражениях и несколько раз, доносил в Москву Г.А. Астахов, министр говорил о своей уверенности в том, что «по всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться». Ссылаясь на свой долгий опыт пребывания в странах Запада, И. Риббентроп подытожил этот опыт такими словами: «ему кажется, что германцам с русскими, несмотря на всю разницу идеологий, разговаривать легче, чем с “западными демократиями”» {487} 487 Запись беседы Временного поверенного в делах СССР в Германии Г.А. Астахова с министром иностранных дел Германии И. Риббентропом и статс-секретарем Э. Вайцзеккером. 2 августа 1939 г. Секретно // Документы внешней политики СССР. М., 1957–2010. Т. 1–25. Т. 22. Кн. 1. С. 566–569. .

На следующий день информацию о приеме им Г.А. Астахова германский министр послал послу в Москве Ф. Шуленбургу. В ней он сообщил о готовности немецкой стороны к «конкретизации» переговоров, как только получит официальное согласие советской стороны «приступить к формированию новых отношений». Как И. Риббентроп представлял себе «конкретизацию» можно судить по его сообщению послу, что в разговоре с советским поверенным в делах он «сделал намек, что о судьбе Польши мы можем с Россией договориться» {488} 488 Риббентроп И. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. Из наследия, изданного Аннелиз фон Риббентроп. М., 1996. С. 136. .

Очередная встреча Ф. Шуленбурга с В.М. Молотовым 3 августа началась с заявления посла, что он «имеет поручение германского правительства подтвердить высказанное К.Ю. Шнурре» в беседе с Г.А. Астаховым {489} 489 Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова с послом Германии в СССР В. Шуленбургом. 3 августа 1939 г. // Год кризиса. 1938–1939. Т. 2. С. 160. .

По-видимому, из беседы с германским послом, продолжавшейся полтора часа, В.М. Молотов сделал вывод о принципиальном изменении германской позиции. В его записи беседы приводится заявление Ф. Шуленбурга, уполномоченного на то германским правительством, что «между СССР и Германией не имеется политических противоречий». На уточняющий вопрос Молотова о недавнем военно-политическом договоре Германии с Италией он получил заверения, что это соглашение имеет антизападную направленность. Посол говорил об отсутствии у Германии враждебности к СССР как на Востоке, где Германия «не старается ободрять Японию в ее планах против СССР», так и на Западе, где «нет пунктов, которые бы вызывали трения между Германией и СССР на всем протяжении между Балтийским и Черным морями» {490} 490 Там же. . Что касается продолжавшихся тройственных англо-франко-советских переговоров, то Ф. Шуленбург поставил В.М. Молотова перед выбором заявлением о том, что вхождение Советского Союза в новую комбинацию держав в Европе «может создать затруднения для улучшения отношений Германии и СССР» {491} 491 Там же. С. 162. .