Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Ратификация советско-германского договора о ненападении Верховным советом СССР, состоявшаяся 31 августа, была прокомментирована Л. Штейнгардтом в телеграмме К. Хэллу от того же числа. Посол обращал внимание государственного секретаря на выступление В.М. Молотова, «построившего свои рассуждения о договоре на речи Сталина на XVIII съезде ВКП(б), опустив ту часть речи, где заявлялось, что Советский Союз поддержит страны, ставшие жертвами агрессии» {512} 512 Там же. С. 346–347. . Другими словами, как не раз высказывался на эту тему Молотов, именно своей речью на партийном съезде Сталин проложил путь к достижению советско-германской договоренности.

Текст выступления В.М. Молотова на сессии Верховного совета СССР стал предметом анализа в меморандуме помощника главы Европейского отдела Госдепартамента США Л. Гендерсона (к тому времени отозванного из Москвы). В меморандуме внимание фиксировалось на следующих пунктах выступлении: 1) отсутствие упоминания о «мировой революции», в связи с чем автор задавался вопросом, не означает ли это, что Сталин отбросил саму идею мировой революции; 2) отсутствие твердого обязательства не вмешиваться в общеевропейский конфликт; 3) подчеркивание международного значения советско-германского договора могло означать, что это больше, чем просто договор о ненападении; 4) вина за возникновение войны в Европе скорее возлагается на Великобританию и Францию, чем на Германию; 5) отсутствие ссылки на положение о помощи жертвам агрессии, содержащееся в выступлении Сталина на XVIII съезде ВКП(б) {513} 513 Там же. С. 349–350. .

Нападение Германии на Польшу 1 сентября сконцентрировало внимание американских дипломатических представительств в европейских столицах на позиции Советского Союза, только что подписавшего советско-германский договор о ненападении. Посол в Москве Л. Штейнгардт в депеше, направленной в Госдепартамент в этот же день, с одной стороны, подвергал сомнению достоверность слухов о тайном военном соглашении между Германией и СССР, направленном против Польши, а с другой — писал: «Однако соглашение (советско-германский пакт о ненападении. — В.Н.), как представляется, не исключает вознаграждения Советского Союза, пожелай он этого, посредством военной оккупации» {514} 514 Там же. С. 347–348. .

Посол США во Франции У. Буллит, до этого американский посол в СССР (1934–1936 гг.), менее других американских дипломатов в Европе был склонен доверять сталинскому руководству. В телеграмме своему шефу в Вашингтоне К. Хэллу он сопоставил заявление советского посла в Варшаве о том, что советско-германский пакт не является препятствием для торговли СССР с Польшей с прибытием в Берлин советской военной миссии. И заключал: «Это может означать, что советское правительство намерено оказывать дозированную помощь обеим сторонам в начавшейся войне, чтобы она продолжалась как можно дольше — чтобы максимально продлить страдания и чтобы, в конечном счете, свежие советские армии смогли промаршировать по континенту» {515} 515 Там же. С. 348–349. .

Когда 1 сентября 1939 г. нападением нацистской Германии на Польшу началась Вторая мировая война, между СССР и США, будущими союзниками по Советско-Западной коалиции 1941–1945 гг., был налицо глубокий разрыв. Это — по американской историографической оценке — «было для Гитлера такой удачей, которой он никак не ожидал» {516} 516 Graebner N.A. Preface // Bennett E.M. Franklin D. Roosevelt and the Search for Security: American-Soviet Relations. 1933–1939. Wilmington., 1985. P. IX. . Державы, представляющие два важнейших центра международного влияния и силы, несмотря на тенденцию к взаимному сближению, в противовес складывавшемуся с середины 1930-х годов нацистско-фашистско-милитаристскому блоку Германии, Италии и Японии, в критический момент мировой истории оказались разобщенными. Агрессоры, воспользовавшись тем, что их противники, среди которых были также Великобритании и Франция, так и не смогли своевременно сплотиться, ввергли цивилизацию в войну еще более кровопролитную, чем Первая мировая война 1914–1918 гг.

Поиск ответа на вопрос, какова была роль взаимоотношений СССР и США в столь трагическом международном развитии, и, прежде всего, почему в советско-американских отношениях не удалось преодолеть «годы отчуждения» (еще одна американская историографическая оценка этих отношений, вынесенная ее автором в название книги {517} 517 Maddux Th.R. Years of Estrangement. American Relations with the Soviet Union, 1933–1941. Tallahassee (FI.), 1980. ) и наладить конструктивное сотрудничество в интересах всеобщего мира, и является темой данной главы.

Точкой исторического отсчета в указанном аспекте предвоенного международного развития является год 1933-й, который выделяется такими важнейшими событиями, как приход к власти в Германии А. Гитлера (январь), начало президентства в США Ф. Рузвельта (март), установление дипломатических отношений между США и СССР (ноябрь).

Именно в ноябре 1933 г. пришло долгожданное в Советском Союзе дипломатическое признание со стороны США, которые долгие годы следовали политике «непризнания» советского государства. Американское решение о «возобновлении отношений с Россией» принималось на фоне начавшегося подрыва Версальско-Вашингтонского международного правопорядка, установленного победителями в Первой мировой войне. Захват Японией Манчжурии в 1931-1932 гг. и приход к власти в Германии в начале 1933 г. нацистов, не скрывавших своих воинственных реваншистских планов, вызвали очередной виток напряженности между великими державами.

Интересы дела всеобщего мира стали лейтмотивом переговоров о взаимном признании между президентом США Ф. Рузвельтом и народным комиссаром иностранных дел СССР М.М. Литвиновым, проходивших в Вашингтоне 8–16 ноября 1933 г. После первого же дня переговоров советский нарком сообщил в Москву: стороны на переговорах едины во мнении «о наличии двух источников военной опасности» в лице Японии и Германии, стремящихся «к захвату чужих земель». При этом Рузвельт подчеркнул, телеграфировал Литвинов, «что мы находимся между этими опасностями, но что вместе с Америкой мы могли бы, может быть, эти опасности предотвратить» {518} 518 Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР в НКИД СССР, из Вашингтона. 8 ноября 1933 г. // Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1–25. М., 1957–2010. Т. 16. С. 609. .

Так благодаря акту взаимного дипломатического признания обозначилась перспектива сотрудничества двух стран, в частности в вопросе противодействия экспансии Японии. В инструкциях Политбюро ЦК ВКП(б) М.М. Литвинову ему предписывалось «не уклоняться от конкретного разговора о наших отношениях с Японией. Если же Рузвельт будет в разговоре добиваться некоторого сближения с нами или даже временного соглашения против Японии, то Литвинов должен отнестись к этому благожелательно» {519} 519 Протокол № 148 заседания Политбюро ЦК ВКП (б) от 1 ноября 1933 г. Опросом членов Политбюро от 25 ноября 1933 г. Пункт 101/81. Об Америке // Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Фонд 17. Опись 162. Дело 15. Лист 119. . Но США, следуя традиции изоляционизма во внешней политике и будучи озабоченными решением многотрудных социально-экономических проблем у себя дома — последствий Великой депрессии 1929–1932 гг., были далеки от того, чтобы брать на себя какие-либо обязательства в международном плане.