Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

В этом письме Н.Н. Крестинский, курировавший европейское направление советской дипломатии, признал, что, «конечно, неуспех [советско-американских] переговоров повлиял скверным образом на отношение к нам и американского правительства, и американского общественного мнения». Как признал и то, что, «конечно, Япония постаралась и будет стараться извлечь из ухудшения советско- американских отношений плюс для себя». Но, продолжал Крестинский, «нынешнее положение все-таки для нас лучше, чем если бы мы уступили американцам по вопросу о долгах». Объясняя, почему Москва сочла разрыв переговоров меньшим злом для себя, он писал: «нам пришлось бы иметь неприятные разговоры по вопросу о долгах со всеми европейскими государствами и в первую голову с Францией, с которой мы сейчас дружно выступаем против немцев и поддерживающих их поляков. Мы не могли бы открыто дискриминировать по вопросу о долгах нашего главного союзника в Европе Францию, и нам пришлось бы пойти на большие уступки ей в вопросе о долгах. Одним словом, выигрыш на американском фронте повел бы за собой серьезные осложнения в нашей европейской политической линии, а она сейчас стоит для нас, несомненно, на первом месте» {533} 533 Письмо заместителя народного комиссара иностранных дел СССР полномочному представителю СССР в США А. А. Трояновскому. 9 марта 1935 г. // ДВП СССР. Т. 18. С. 168–169. .

Приоритет европейского аспекта во внешней политике СССР закрепило заключение в мае 1935 г. договоров о взаимной помощи с Францией и Чехословакией, призванных стать звеном в системе коллективной безопасности в Европе, но так и не ставших таковыми. Укрепление позиций Советского Союза на европейском континенте сопровождалось их ослаблением на Дальнем Востоке из-за ухудшения отношений с Соединенными Штатами. Издержки такого выбора были неизбежны.

Взаимные отношения еще более осложнились как раз тогда, пишет американский историк Э. Беннетт, «когда сотрудничество представлялось наиболее настоятельным», чтобы попытаться остановить агрессоров {534} 534 Bennett E.M. Franklin D. Roosevelt and the Search for Security. P. 61. . Причиной нового громкого двустороннего конфликта стал VII конгресс Коминтерна, проходивший в Москве в июле-августе 1935 г. С одобрения президента Ф. Рузвельта Госдепартамент США направил в НКИД СССР ноту «с самым энергичным протестом» против решений конгресса и предупреждением о «самых серьезных последствиях». Нота обвиняла советское правительство в «вопиющем нарушении» принятого им на себя на переговорах о взаимном признании обязательства воздерживаться от какого бы то ни было вмешательства во внутренние дела США {535} 535 Press Release Issued by the Department of State, August 25, 1935 // FRUS. The Soviet Union, 1933–1939. P. 250. . Обязательства, зафиксированного в обмене нотами между Рузвельтом и Литвиновым по вопросу о пропаганде, которое распространялось на «организации, находящиеся под его (советского правительства. — В. Н.) прямым или косвенным контролем, включая организации, получающие от него какую-либо финансовую помощь» {536} 536 Обмен нотами между народным комиссаром иностранных дел СССР М.М. Литвиновым и президентом США Рузвельтом по вопросу о пропаганде // ДВП СССР. Т. 16. С. 642–644. .

Американская нота была отклонена как безосновательная в соответствии с советской политико-дипломатической практикой непризнания связи между правительством СССР и Коминтерном {537} 537 Там же. Т. 18. С. 476–477. . В действительности же эти связи никогда не прерывались, сохранились они и после конгресса Коминтерна. Зарубежные компартии по-прежнему ориентировались на директивы из Москвы, согласовывая с Исполкомом Коминтерна каждый свой шаг.

В архивном фонде Коминтерна можно обнаружить пространное письмо (с продолжением), направленное в декабре 1935 — январе 1936 г. Г. Димитрову и другим руководителям Коминтерна генеральным секретарем американской компартии Э. Браудером {538} 538 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 74. Д. 469. Л. 3–9, 11–17. , заверившим, что «партия в целом неукоснительно идет по пути, намеченному VII конгрессом». Информируя о принятом решении созвать очередной партийный съезд, Браудер писал, что предложения о составе нового ЦК и политбюро будут заблаговременно переданы в Москву, чтобы получить ответ до начала съезда. Американские коммунисты хотели получить также «какие- либо указания по части углубленного анализа нынешнего положения». Письмо завершалось просьбой телеграфировать немедленно и возможно подробнее, если в Москве сочтут нужным внести изменения или дополнения к линии ЦК компартии США.

Как и раньше, важнейшие партийные документы, принимаемые американской компартией, должны были получить одобрение Секретариата Коминтерна. В ходе подготовки к президентским выборам 1936 г. Москву посетила для «консультаций» по вопросам политики партии делегация американских коммунистов во главе с Э. Браудером {539} 539 Browder Е. The American Communist Party in the Thirties //As We Saw the Thirties. Urbana. 1967. P. 233–234. . В апреле 1936 г. Коминтерном был утвержден «окончательный текст» под названием «Избирательная политика КП США» {540} 540 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 20. Д. 509. Л. 1–5. . Тон документа был директивным. «Коммунистическая партия должна сосредоточить огонь против реакционного блока республиканской партии с Лигой свободы. Одновременно партия должна критиковать внутреннюю и внешнюю политику Рузвельта». Рекомендованный перечень «примерных» лозунгов избирательной кампании коммунистов включал требование поддержки «мирной политики Советского Союза».

На официальной советской позиции сказывалась недооценка роли США в тогдашних международных отношениях, хотя это был индустриальный гигант, сосредоточивший у себя почти половину мирового промышленного производства. Д.А. Волкогонов, автор политической биографии Сталина, пришел к выводу, что «активных шагов по установлению конструктивных контактов с американским президентом Сталин до [советско-германской] войны не предпринимал» {541} 541 Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина. В 2 кн. М., 1989. Кн. 2. Ч. 1. С. 105. . Между тем американская сопричастность (в той или иной степени) к явлениям глобального характера была запрограммирована самим ходом исторического развития. Это хорошо понимали руководители Англии и Франции, дорожившие отношениями с США.

Правда, сами Соединенные Штаты давали тоталитарным режимам основания для того, чтобы не опасаться их активности в интересах всеобщего мира. В первое президентство Ф. Рузвельта (1933–1936 гг.) они открыто демонстрировали свою «невовлеченность» в мировые дела: «торпедировали» Мировую экономическую конференцию в Лондоне (1933 г.), приняли закон Джонсона (1934 г.), запретивший предоставление займов и кредитов странам, задолжавшим американцам; отказались от вступления в Международный суд в Гааге (январь 1935 г.), приняли законодательство о нейтралитете с его положениями об эмбарго на поставки американского вооружения и предоставление кредитов воюющим странам (август 1935 г.).