Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Поэтому вряд ли США могли всерьез рассчитывать на понимание в Москве их попыток повлиять на ход англо-франко-советских переговоров об организации совместного противодействия агрессии в Европе. Последнюю такую попытку они предприняли (как уже говорилось в предыдущей главе) 16 августа 1939 г. через нового посла Штейнгардта, передавшего В.М. Молотову «мысли» американского президента о сложившемся международном положении — мнение Ф. Рузвельта о том, что «удовлетворительное соглашение против агрессии» на тройственных переговорах в Москве «оказало бы стабилизирующее действие в интересах всеобщего мира…» {558} 558 Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР с послом США в СССР. 16 августа 1939 г. // МИД СССР. СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны. (Сентябрь 1938 г. — август 1939 г.) Документы и материалы. М. 1971. С.604. . К этому времени и Рузвельт, и государственный секретарь К. Хэлл, которые были в курсе закулисных советско-германских «разговоров» благодаря американскому информатору в посольстве Германии в Москве, уже знали, что Германия и СССР весьма близки к заключению двустороннего соглашения.

В.М. Молотов ограничился заявлением, что «мысли Рузвельта представляют для советского правительства живейший интерес и высокую ценность» {559} 559 Там же. С. 605–606. . Однако, как уже говорилось в главе шестой, сталинское руководство на уровне Политбюро ЦК за несколько дней до приема американского посла приняло решение о приоритете переговоров с Германией. Отвергнув путь продолжения поисков договоренностей с Англией и Францией, Советский Союз отверг тем самым и перспективу скорого сближения с США.

Это соответствовало стратегии Советского Союза в «эпоху войн и революций» (Сталин). Его руководители не уставали повторять, что во внешней политике СССР исходит только из собственных интересов, которые противопоставлялись интересам как агрессивных, так и неагрессивных стран. Еще раз сошлюсь на такое авторитетное свидетельство на этот счет, которое появилось накануне Мюнхена в знаменитом «Кратком курсе истории ВКП (б)» [47] Имеется в виду газетный вариант книги: Правда. 1938.9–19 сентября. . Как, наверное, помнит читатель из предыдущих глав, текущее международное положение (сентябрь-октябрь 1938 г.) характеризовалось в этой книге как начало давно предсказанной коммунистами «второй империалистической войны». При этом в сложившемся в мире положении обвинялись обе группировки держав: и фашистские государства, и «так называемые демократические государства» {560} 560 Правда. 1939. 19 сентября. . То есть не содержалось даже намека на то, какова может быть позиция Советского Союза с началом всеобщего европейского вооруженного конфликта.

Антикапиталистическая стратегия СССР многое объясняет в его подходе к проблеме коллективной безопасности в 1930-е годы. Сближение с Францией (по сталинской оценке 1930 г. — «самой агрессивной и милитаристской страной из всех агрессивных и милитаристских стран мира»), вступление в Лигу наций (1934 г.), породившее иллюзию, что отныне Советский Союз станет защитником международного статус-кво, договора с Францией и Чехословакией о взаимопомощи (1935 г.) отражали не столько серьезную, долговременную перемену в советской внешней политике, сколько смену тактических шагов в рамках ее неизменной международной стратегии. Как признавал в июле 1940 г. Сталин, принимая английского посла Р.С. Криппса, советским интересам больше отвечало сближение с Германией, с которой СССР объединяло стремление «изменить старое равновесие сил в Европе» {561} 561 Беседа Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина с послом Великобритании в СССР Р.С. Криппсом в Кремле. 1июля 1940 г. Сов. секретно // ДВП СССР. Т. 23. Кн. 1. С. 395. Курсив мой. См. Также: Weinberg G.L. The Nazy-Soviet Pacts: A Half-Century Later // Foreign Affairs. 1989. № 4. P. 185. , установленное Версальским мирным договором 1919 г., чему, естественно, противились Англия с Францией.

Реакция в США на советско-германский пакт, покончивший с «неопределенностью советской позиции» (английский историк Поль Кеннеди), была весьма бурной. Влиятельные комментаторы пришли к общему мнению, что заключение пакта «разоблачило гитлеровский коричневый большевизм и сталинский красный фашизм как выражение одной и той же идеи тоталитаризма» {562} 562 См. Maddux Th,R. Years of Estrangement American Relations with the Soviet Union, 1933–1941. P. 103, 170. . Для большинства американцев, писал автор исследования «Американское общественное мнение о Советской России», коммунизм и фашизм были одним и тем же злом {563} 563 Lovenstein M. American Opinion of Soviet Russia. Washington. 1941. P. 150. . Двусторонние отношения были отброшены далеко назад, вступив в полосу кризиса, продолжавшегося вплоть до гитлеровского нападения на СССР 22 июня 1941 г.

Таким образом, дипломатические отношения между США и СССР, переступивших, как казалось вначале, через барьер взаимного политико-идеологического отчуждения, не стали, однако, стабилизирующим фактором международных отношений в критические для цивилизации 1930-е годы. Глубинные причины этого коренились в различиях внешнеполитической стратегии этих стран в условиях развязывания Второй мировой войны.

Основным элементом советской внешней политики всегда было убеждение в возможности сотрудничества между Германией и Советским Союзом.

Было бы грубой клеветой утверждать, что заключение пакта с гитлеровцами входило в план внешней политики СССР.

Ставка советского руководства на Германию (в развитие агентурных связей большевиков с немцами, установленных В.И. Лениным в годы Первой мировой войны {564} 564 См. Яковлев А.Н. Сумерки. М., 2003. С. 112–116. ) определилась рано, воплотившись в советско-германские договоры в Рапалло (1922 г.) и Берлине (1926 г.) и тайное военно-техническое сотрудничество в обход запретов Версальского мирного договора. Линия Рапалло — Берлина заложила в двусторонних отношениях традицию взаимодействия, которому суждено было сыграть зловещую роль в европейской и мировой истории.

Начало было положено на Генуэзской экономической конференции, созванной ведущими капиталистическими державами Запада с целью «экономического восстановления Центральной и Восточной Европы» {565} 565 Из резолюции Верховного совета Антанты, принятой в Каннах 6 января 1922 г. // Системная история международных отношений в четырех томах. 1918–2000. Т. 2. Документы 1919–1940-х годов. М., 2000. С. 84. . 16 апреля 1922 г., в ходе конференции, главы советской и немецкой делегаций Г.В. Чичерин и В. Ратенау в предместье Генуи Рапалло подписали двусторонний договор, ставший неприятным сюрпризом для остальных участников конференции. Так была выполнена задача, поставленная из Кремля — «за кулисами переговоров возможно более рассорить буржуазные государства между собой» {566} 566 Записка «Краткие соображения о программе кампании, которую нам необходимо проводить в Генуе», направленная 21 февраля 1922 г. А.А. Иоффе членам Политбюро ЦК РКП // Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Фонд 5. Опись 1. Дело 1962. Лист 5. . Современники за рубежом единодушно оценили советско-германский договор как сильнейший удар по конференции, которая прервалась, не добившись нужных результатов.