Константин Станюкович - Два брата

- Еще, верно, вечером увидимся? - лениво обронила Нина, кивнув головой. - Верно, на бульваре будете? Больше некуда деваться. Посмотрите все здешнее обществе в сборе. Говорят, здесь много хорошеньких!..

- Не знаю. Может быть! - сказал Николай.

Он тогда же решил не идти на бульвар. "Подумает, ради нее пришел!" Но после обеда его одолела такая скука в номере, что он вышел из гостиницы, побродил по улицам и очутился на бульваре.

"Пусть думает, что хочет. Черт с нею!"

XXII

В саду играл хор военной музыки. По аллеям медленно двигалась публика, тихо разговаривая. За столиками кое-где пили чай и пиво. Не слышно было ни смеха, ни громкой речи. Все точно собрались для того, чтобы поскучать на людях и показать наряды. Лица у всех были какие-то натянутые, скучные. Дамы оглядывали костюмы друг друга и бросали завистливые взгляды. Мужчины как-то совсем скучно гуляли. Николай вмешался в толпу и пошел по течению. Он описал несколько кругов вокруг площадки, где играла музыка, испытывая адскую скуку, стал искать Смирновых и не видел их.

- Николай Иванович!

Он обрадовался, услыхав знакомый голос Нины Сергеевны, и торопливо подошел к скамейке, на которой сидела Смирнова с Ниной. Обе они лорнировали проходящих.

- Садитесь-ка, а то вы ходите, как рыцарь печального образа{168}! проговорила Нина, указывая на место подле себя. - Видно, очень весело?

- Не особенно.

- Не особенно. Да на вашем лице такое воплощение скуки, что при взгляде на вас невольно делается скучно!.. Давайте-ка вместе смотреть на публику... Что, много красивых лиц?

- Не заметил.

- А вот эта - взгляните! - вступилась Надежда Петровна, указывая едва заметным движением на проходившую молоденькую красивую барыню. - Вы не знаете этой губернской красавицы?

- Нет.

- Жена вице-губернатора. Не правда ли, хороша?

- Хороша, но слишком уж довольное лицо. На нем написана глупость!..

- Ну, а вот эта брюнетка, дочь здешнего городского головы, с брильянтами в ушах и с миллионом приданого. Хороша?

- С миллионом или без него? - засмеялся Николай.

В это время к скамейке приблизился какой-то пожилой господин, раскланиваясь с дамами. Надежда Петровна усадила его возле себя.

- Ну, теперь мама не будет скучать!.. - заметила Нина.

- Почему? Разве этот господин интересный?..

- Да вы, как посмотрю, решительно никого не знаете. Это известный здешний сельский хозяин, господин Барсуков... помещик.

- А! - промолвил Николай. - Известный?

- Мы неизвестных не любим! - усмехнулась Нина. - Однако давайте-ка лучше злословить, а то, право, скучно.

Нина Сергеевна начала осмеивать проходящих дам, делая ядовитые и подчас меткие замечания насчет их лиц и костюмов, и весело болтала, не обращая, по-видимому, внимания на сдержанное обращение Николая. Молодой человек все еще не мог забыть подслушанный разговор в саду и не то чтобы сердился, а хотел как-нибудь дать понять молодой женщине, что она его нисколько не интересует.

Нина Сергеевна продолжала болтать и смеяться - и вдруг смолкла. Смех оборвался неожиданно, точно лопнувшая струна.

Вязников взглянул на молодую женщину и был поражен внезапной переменой. Та ли это Нина, только за секунду перед тем веселая, сияющая, смеющаяся?

Она вся как-то притихла, как притихают дети после долгого веселья. Тоской и утомлением дышали ее черты. Она медленно прислонилась к спинке, откинула вуалетку, и сквозь белый газ - показалось Николаю - блеснула слеза в ее глазах.

Николай молчал, не смея нарушить торжественности ее настроения и проникаясь участием. Молчала и Нина. Сбоку шла оживленная беседа Смирновой с известным сельским хозяином.

- Рассказывайте же что-нибудь! - наконец проговорила Нина.

- Что рассказывать?

- Что-нибудь веселое!..

- Вам трудно угодить... Странная вы женщина, Нина Сергеевна, - вот все, что я могу сказать!

- Это я и без вас знаю.

- Такие резкие переходы!.. Сию минуту смеялись, а теперь...

- Перестала смеяться? Нервы!

- Нервы - только?

- Разумеется. У нас, у женщин, все нервы. Вы так и запишите в свою записную книжку: нервы и нервы! - прибавила она с иронией в голосе. - У вас, как у, литератора, верно, есть записная книжка. Я думаю, много глупостей вы в нее записываете!..

- У меня нет записной книжки.

- Нет?.. У всех литераторов есть; по крайней мере они уверяют. А может быть, лгут, чтобы пугать провинциальных дам и барышень, благоговеющих перед литераторами!..

Она помолчала и через несколько времени сказала:

- Признайтесь, вам очень бы хотелось знать, отчего это такая перемена? Смеялась, злословила и вдруг сделалась серьезна. Может быть, воображение ваше и слезу на моих глазах представило.

- Я и без воображения видел слезы! - прошептал Николай.

- Ну, и поздравляю вас, если видели! - резко оборвала Нина. - А положение очень интересное, не правда ли? Сад, "темнолиственных кленов аллея"{170}, под развесистым дубом скамейка, вдали звуки из "Фауста"{170}, хоть и скверные звуки, но можно вообразить, что прекрасные, и хорошенькая не будем, молодой человек, лицемерны! - хорошенькая женщина поверяет тайны своего сердца благородному, сочувствующему и тоже - будем справедливы! красивому молодому человеку. Хоть и старо, а все-таки чувствительно! Сознайтесь, что вы любопытны не менее нас и не прочь узнать, что происходит с женщиной... конечно, если женщина не похожа вон на эту даму! - прибавила она насмешливо, указывая на очень некрасивую барыню, проходившую мимо.

- Я и так знаю!

- Что вы знаете? - как-то презрительно протянула Нина. - Ничего вы не знаете.

- Разрешаете сказать? - насмешливо проговорил Николай.

- Говорите! - равнодушно протянула Нина. - Впрочем, постойте, лучше не говорите, Николай Иванович! Не разочаровывайте меня хоть сегодня! Пусть я останусь в приятном заблуждении, что вы не похожи на... на Горлицына. Ведь я наперед знаю, что вы скажете.

- Что я скажу?

- И вы сознаетесь?

- Даю слово!

- Ах, то, что вы скажете, мне столько раз повторяли ваши развитые люди, которые бывают в обществе, что я наизусть выучила эти слова! Вы скажете, что я неудовлетворена оттого, что ничего не делаю, не имею в жизни высокой цели, не открываю школ, не записываюсь в филантропки, не... мало ли каких умных вещей не делаю, что я скучающая, блазированная{171} аристократка, - хотя, заметьте на всякий случай, Николай Иванович, я не имею чести быть аристократкой по рождению, пусть мама и отрицает это, - что меня тешит внешний блеск, что я кокетка, что... ну, мало ли еще что... Но что натура моя, прекрасная натура, противодействует плодам моего воспитания, и отсюда разлад, отсюда неровность, нервность, тревога, неудовлетворенность... Стоит только читать умные книги, беседовать с серьезными людьми, выйти, пожалуй, замуж за какого-нибудь развитого, порядочного человека, воспитывать по всем правилам будущих граждан, не забывая, однако, быть ревностным членом какого-нибудь дамского кружка, посещать приют, где пригреты, обуты, напоены и накормлены пятнадцать прелестных беспризорных малюток, устраивать журфиксы, на которых был бы живой обмен мыслей, и тогда... тогда, - с какой-то злостью в голосе прибавила Нина Сергеевна, - тогда я стану во всех отношениях счастливой женщиной, буду примерной женой, прекрасной матерью и превосходной гражданкой... Пощадите хоть вы, Николай Иванович. Неужели и вы, несмотря на свою молодость, хотите говорить такие пошлости?.. Не говорите их лучше!