Михаил Заборов - Папство и крестовые походы

Иннокентий III был поставлен в неловкое положение. Нужно было открыто высказать отношение римского престола к происшедшему. И уж коль скоро сами крестоносцы признавали себя достойными отлучения, Иннокентий III не мог ничего «не замечать». Заготовленное ранее письмо не было отправлено. Послы крестоносцев были приняты со всей суровостью. Воины креста, сами признавшие, что подлежат наказанию, подверглись церковному отлучению. Но папа тут же, сменив гнев на милость, поручил кардиналу Петру Капуанскому снять отлучение, взяв с крестоносцев клятву, что отныне они будут строго повиноваться апостольскому престолу.

Приличия ради Иннокентий III лишил своей милости только венецианцев: отлучение над ними сохранялось в силе. Нельзя же было оставить совсем без последствий эту неприятную историю. Впрочем папа сразу же, во избежание недоразумений, оговорился: да, венецианцы преданы анафеме, но это не должно помешать крестоносцам пользоваться флотом отлученных и поддерживать общение с ними. Ведь если церковь наказывает главу семьи и хозяина дома (т. е. Дандоло), это не значит, что членам семьи возбраняется разделять с ним кров (венецианские корабли) и поддерживать общение (т. е. принимать услуги венецианцев). Ради достижения высших целей приходится, писал папа крестоносцам, «переносить многое». Бог да простит их! Такова была казуистическая аргументация папы, направлявшего крестоносцев к «высшим целям». Правда, убедительность этой образной аргументации показалась сомнительной вождю крестоносцев: Бонифаций Монферратский почел за лучшее до поры до времени не разглашать содержания апостольского послания, излагавшего папскую волю: как бы оно все же не задержало всей экспедиции. Крестоносцы так и не узнали об отлучении папой Венеции.

Новый поворот дел. Договор с царевичем Алексеем. Через некоторое время после взятия Задара был сделан последний шаг в подготовке к осуществлению антивизантийских замыслов руководителей похода.

Разгромив Задар, ревнители христовой веры зазимовали в Далмации. В начале 1203 г. в их лагерь прибыли посланные от Филиппа Швабского и царевича Алексея. Им было поручено поддержать перед вождями просьбы молодого Ангела. Дож Дандоло, Бонифаций и другие вожди крестоносцев высказались, разумеется, в пользу проекта германского короля. Поход на Константинополь соответствовал интересам венецианских купцов, судовладельцев и прочих денежных людей: нетрудно было сообразить, что, получив византийского императора в качестве союзника, они смогут усилить свои позиции на Леванте и, может быть, окончательно свести счеты с Византией. Послам из Германии не стоило большого труда уговорить и вождей ополчения согласиться на экспедицию в Босфор: она ведь предпринималась «ради восстановления справедливости», т. е. якобы для того, чтобы заменить на константинопольском престоле узурпатора Алексея III его «законной» родней из дома Ангелов. Предлог был достаточно благовидным, а просьбы царевича Алексея к тому же подкреплены заманчивыми денежными обещаниями. Устоять перед подобным искушением было просто немыслимо. Решено было помочь царевичу.

В феврале 1203 г. были изготовлены соответствующие договорные грамоты, и предводители скрепили их своими подписями. Царевич Алексей обязался за помощь, которую окажут ему и его отцу крестоносцы, выплатить им 200 тыс. марок серебра: эта обнадеживающая цифра весьма устраивала бескорыстных рыцарей креста. Бонифаций Монферратский, активный участник всех предшествующих политических интриг, в которых крестоносцам отводилась роль непосредственных исполнителей, первый поставил свою подпись под соглашением о походе на византийскую столицу. Щедрая плата, обещанная крестоносцам византийским наследником, привлекла на сторону антивизантийского плана и других вождей, светских и духовных: их согласием Бонифаций заручился еще до этого. Стоит отметить что и епископы (Труа, Суассона, Гальберштадта и др.) поставили свои подписи под договором о походе на христианский Константинополь. Равнодушное ко всему, кроме удовлетворения своей алчности, рыцарство последовало за предводителями. Жажда обогащения была единственным стимулом, заставившим крестоносцев изменить свой маршрут.

Папство и поворот крестоносной экспедиции к Константинополю. Византия уже более 100 лет привлекала к себе взоры крестоносцев. Ее грабили и во времена Готфрида Бульонского, и в годы второго и третьего крестовых походов. Не раз Константинополь оказывался под угрозой завоевания благочестивыми разбойниками. Конфликты с Византией, которые сопутствовали первым трем крестовым походам (да и в промежутках между «священными войнами» отношения западных государств и Византии складывались в основном враждебно), имели свои причины: они заключались прежде всего во взаимном столкновении западных и византийских интересов в Средиземноморье. Кроме того, на Западе вызывало раздражение, что Византия, мало помогая крестоносцам, извлекала большой барыш из их предприятий: она проводила свою политику, рассчитанную на ослабление и католического Запада, и мусульманского Востока, боровшихся между собой за Средиземноморье. Все это привело к тому, что в Европе распространялось предвзятое мнение, будто во всех неудачах крестоносных ратей виноваты вероломные византийцы. Они-де соединяются с «неверными» и сообща строят козни крестоносцам и франкским государствам в Сирии и Палестине. В немалой степени укреплению этого предрассудка, или, как говорит один современный автор, «традиции недоверия», содействовала католическая церковь. Римская курия в течение всего XII в. раздувала на Западе религиозное ожесточение против схизматиков-греков, стремясь таким путем подкрепить притязания папства на владычество над Византией. В высших католических кругах была даже разработана специальная теория, по которой война со схизматиками-греками объявлялась столь же необходимой, как и с еретиками. Иннокентий III целиком разделял эту точку зрения: по словам английского хрониста Роджера Уэндоуэрского, христиане, которые отказывались повиноваться власти св. Петра и препятствовали освобождению святой земли, были для папы хуже сарацин.

К началу XIII в., когда с усилением средиземноморской экспансии западных государств вопрос об отношениях Запада и Византии встал с особой остротой, когда Константинопольская империя попала в число завоевательных объектов западных феодальных агрессоров, эта церковно-католическая пропаганда принесла свои плоды. Она идейно подготовила, заранее оправдав его, удар, который рыцарство нанесло Константинополю. Этот удар был нанесен им по сути с одобрения папства.