Александр Степанов - Порт-Артур (Том 2)

- Нельзя ли у вас достать стакан воды? - обратился он к Жуковскому.

- Разрешите вам предложить нашего хлебного квасу.

Генерал согласился. Холодный, прямо с погреба, душистый, пенистый квас привел Церпицкого в восторг.

- Судя по квасу, можно думать, что у вас хорошо кормят солдат, капитан! обернулся он к Жуковскому.

- Это и не мудрено, если тратить на продовольствие много больше положенного от казны, - вступился интендант.

- Это надо еще доказать, - вмешался Борейко. - Зря языком трепать нечего.

- И докажу! - вспылил интендант.

Затем интендант с Борейко направились к погребу, а Церпицкий с медиками пошел в казарму. Бегло осмотрев ее, генерал особенно заинтересовался кухней.

Он потребовал пробную порцию обеда. Ботвинья из свежей рыбы и рассыпчатая, сваренная на пару, рисовая каша весьма пришлись ему по вкусу. Приятно улыбаясь, Церпицкий долго смаковал пищу, проявив прекрасный аппетит. Затем он заглянул в казарму и, предложив врачам детально осмотреть ее и определить пригодность для размещения в ней лазарета, отбыл вместе с Субботиным.

Между тем Борейко с интендантом производил тщательный учет запасов в погребе. Излишков почти не оказалось, но это только усилило подозрение интенданта.

- Успели спрятать! - прямо заявил он поручику.

- Все, что найдете, будет ваше, - ответил поручик.

Выйдя из погреба и осмотревшись, чиновник прямо направился к месту, где была зарыта картошка. Внешне яма была так тщательно замаскирована, что, стоя даже рядом, невозможно было ее заметить. Стало очевидно, что кто-то указал интенданту это место.

- Прошу раскопать в этом месте, быть может, и найдем какой-либо клад! насмешливо проговорил чиновник, заранее предвкушая свое торжество.

Борейко невозмутимо приказал Блохину и еще трем солдатам взять лопаты.

Солдаты принялись за рытье. Сняв верхний слой земли, они натолкнулись на скалу и, как ни долбили ее кирками и лопатами, ничего не могли сделать.

- Сплошной камень. Я надеюсь, что вы удовлетворены? - спросил Борейко у чиновника.

- Не совсем! - И он попытался сам копать. Но скала не поддавалась, и чиновник со вздохом сожаления отошел в сторону.

- Какая-то стерва указала место ямы! Блоха, разузнаешь кто и доложишь мне, - сердито говорил Борейко, направляясь в казарму.

- Не зря, значит, мы вчера разжились у моряков цементом. Недаром они уверяли, что он враз схватывается и через час его и ломом не пробьешь. На кораблях им заделывают мелкие пробоины, - проговорил наводчик Кошелев.

- Но как мы потом сами доберемся до картошки? - усомнился Борейко.

- Не извольте беспокоиться, вашбродь. До своей картошки, да не добраться?

Не может того быть. Буркой взорвем, а достанем, - успокоил Блохин.

Пока интендант тщетно пытался обнаружить скрытые запасы, врачи обсуждали возможность превращения казармы в лазарет.

- Работы по переоборудованию мы сможем произвести сами. У нас есть инженер, только укажите, что и как надо делать, - пояснил Жуковский.

- Кто имеется у вас из медицинского персонала?

- Ротный фельдшер и добровольная сестра Назаренко, - сообщил Жуковский.

- Пришлем еще одну сестру - и хватит, - обрадовались эскулапы. - Можно двигаться и домой. Как у вас дела, господин кладоискатель? Может, присоединитесь к мам? - спросили у подошедшего интенданта.

- Придется приехать в другой раз! По-видимому, все вывезено с батареи в потайное место, - сумрачно отозвался чиновник.

- Приезжайте хоть сто раз, ничего не сыщете! - усмехнулся Борейко.

После отъезда генерала и врачей Жуковский вызвал к себе Назаренко и спросил его напрямки, не он ли сообщил об излишках продовольствия на Утесе.

- Я себе, вашскродие, не враг! Сам из солдатского котла харчуюсь, - даже обиделся фельдфебель.

- Разыщи кто и доложи мне, - распорядился капитан.

Прошел день, другой, а виновный не находился.

Борейко ругал солдат и требовал найти доносчика во что бы то ни стало.

Наконец Родионов доложил, что донес интендантам писарь Пахомов.

- После службы он метит в жандармы, вот теперь и практикуется, - пояснил он.

- Я с ним расправлюсь сегодня же, - объявил поручик.

- Не стоит вам, вашбродь, об него руки марать. Мы сами тишком да миром накажем его так, что всю жизнь помнить будет.

- Чур, только не до смерти, - предостерег Борейко. - А то начнутся суды да пересуды, и командиру роты и мне может нагореть.

В ту же ночь писаря подкараулили, когда он вышел на двор, и устроили ему темную. Борейко сквозь сон слышал приглушенные крики и сопение, но вмешиваться не стал. Наутро, избитый до потери сознания, с переломанными ребрами, Пахомов был отправлен в госпиталь, где провалялся больше месяца, но не подмел ничего рассказать о случившемся с ним происшествии.

На Утес неожиданно приехала Рива. Сойдя с линейки, она сняла свои два чемодана и беспомощно стала озираться вокруг.

- Зачем изволили к нам пожаловать, сударыня? - окликнул ее из окна Жуковский.

- Нельзя ли видеть Борейко или Звонарева? Я назначена сюда сестрой.

- Милости просим, сестрица, - приветливо проговорил капитан, выходя на крыльцо. - Позвольте, я поднесу ваши чемоданы. - И он ввел Риву в свою квартиру. - Я сейчас прикажу позвать поручика и прапорщика. Простите, не знаю вашей фамилии, сестрица.

- Блюм.

- Капитан Николай Васильевич Жуковский.

- Очень рада познакомиться. - И они обменялись рукопожатием.

- Ривочка, каким ветром занесло вас сюда? - спросил вошедший Борейко.

- Я назначена на Утес в лазарет для слабосильных, только я ничего здесь не знаю.

- Мы немедленно прикомандируем к вам Сергея Владимировича, он все покажет и расскажет, - улыбнулся Жуковокий.

- Он и без этого станет около Ривочки на мертвые якоря, - заметил Борейко.

- Не смейте обижать Сережу, он славный мальчик и никогда ничего лишнего себе не позволит.

Вскоре появился и обрадованный Звонарев.

- Переселяйся-ка, брат, из своей комнаты ко мне. Она нужна Ривочке, встретил его Борейко.

Появление Ривы на Утесе - внесло оживление в жизнь батареи. Звонарев под различными предлогами целый день "советовался" с ней. Борейко подсмеивался над Акинфиевым, предсказывая появление у него неких костных новообразований на голове.

Жуковокий целыми вечерами рассказывал ей о своей семье. Гудима усиленно подкручивал усы. Даже Чиж пытался быть элегантным кавалером, но успеха не имел. Шура, вначале стеснявшаяся присутствия Ривы, быстро сдружилась с ней.

Солдаты на батарее - и те гадали, кто завоюет благосклонность Ривы.

- Не иначе, как прапорщик, - он за нею вовсю ухлестывает, - предрекал Лебедкин.

- Нет, ребятки, - вмешивался Блохин, - командир женат, у Гудимы - Шурка, у прапора - Варька, один наш Медведь холостяком ходит. Она ему и достанется, помяните мое слово, - уверял он.