Александр Степанов - Порт-Артур (Том 2)

Когда офицеры отошли, Харитина кивнула вслед штабс-капитану и хмуро спросила;

- Кто эта сволочь?

Шура покраснела.

- Тот, что с тобой разговаривал, - Гудима, а другой - Звонарев.

- Так это и есть твой? Ни в жизнь не спуталась бы с таким. А второй ничего, мухи, видать, не обидит зря, стеснительный. У него тоже зазноба есть?

- Нет, один он. Правда, к нему имеет приверженность дочка нашего генерала. Варей звать. Встречала, может? Все верхом скачет.

- Озорная такая, - знаю. На барышню и не похожа.

Харитина по-солдатски сплюнула через зубы и вздохнула.

- Ты бы лучше к молодому ушла: и красивый и человек хороший - бить, ругать не станет.

- Солдаты-то тебя, Харитина, не обижают? - поспешила переменить разговор Шура, - Пробовали было, так я живо отучила. Зато от офицеров проходу не было.

Потому к капитану ушла: боятся его и не трогают.

- А в Артур как попала?

- С шести лет осталась сиротой и пошла работать по людям. Как годы подошли - вышла замуж за лакея при станционном буфете. Жили хорошо, только вот бог деток не давал. Взяли на воспитание сиротку-китайчонка. Война началась. Забрали мужа в Артур, осталась я одна с малолетком. Опостылело все. Решила ехать к мужу. Подстриглась, переоделась железнодорожником и добралась в Артур. Командир полка, спасибо ему, разрешил мне состоять при полковом лазарете. Так и жила до августа, а на самое преображение ранили моего... Он через три дня и помер. Поплакала на могилке, да и решила за него с японцами посчитаться...

Появление Звонарева прервало их разговор.

- Отнесите, пожалуйста, Харитина, этот чертеж своему капитану, - попросил он.

Харитина старательно свернула бумагу и, отдав честь, ушла.

- Вот вам, Шура, и подруга здесь нашлась. Не знаете, как она попала в солдаты?

Шура передала прапорщику историю Короткевич.

- Зря это она вернулась в полк: шла бы работать в госпиталь, там женщин не хватает, а в окопах и без нее обойдутся. Да и вам, по-моему, здесь делать нечего. Жили бы у своих на Утесе, все постепенно и вошло бы в норму.

Шура неожиданно всхлипнула и залилась слезами.

- Хоть бы вы меня не попрекали!

- Я и не думал вас обижать, - растерялся Звонарев. - К слову пришлось.

- С чего ты нюни распустила? - неожиданно появился Гудима. - Иди в блиндаж и приведи себя в порядок. Не терплю слезливых и сопливых физиономий!

"Не сладко, однако, живется бедной девушке", - подумал прапорщик и двинулся на Залитерную.

Борей ко уже ждал его с завтраком. Выслушав рассказ прапорщика, поручик ругнул Гудиму, пожалел Шуру и выразил желание познакомиться с Харитиной.

- Занятная бабенка, не приходилось еще встречав таких. Поинтереснее многих наших барынь и барышень.

- Оли Селениной, например?

Борейко насупился и сердито засопел.

- Каждая хороша в своем роде, - примирительно буркнул он после минутного молчания. - Какой у тебя паршивый язык стал в последнее время, Сережа! Это все влияние твоей милейшей амазонки. Та на редкость умеет говорить всякие неприятности и при этом еще с невинным видом, - недовольно бурчал поручик.

Стук в дверь перебил этот разговор.

- Войди! - крикнул Борейко, думая, что это солдат.

Но на пороге появился странный субъект, бритый, одетый в офицерскую форму без погон, с белой повязкой на левой руке, на которой четко виднелись две буквы - "В. К. ".

- Дворянин Ножин, - представился он, отдавая честь.

- Попович Борейко, - поднялся поручик навстречу гостю.

На лице Ножина появилось выражение растерянности и удивления.

- Я вас не понимаю...

- Вы изволили довести до моего сведения, что принадлежите к благородному российскому дворянству. Поэтому я почел за должное сообщить вам, что я происхожу из кутейников, - не моргнув глазом ответил Борейко. - Что касается тебя, Сережа, то, право, не знаю, кто ты по своему происхождению.

- Из интеллигентов, если такое сословие имеется, - улыбнулся Звонарев.

- Очень приятно, - пожал ему руку Ножин, все еще не оправившийся от удивления.

- Прошу садиться. Иван, подай стакан! - скомандовал Борейко денщику. Чем могу быть вам полезен?

- Я состою военным корреспондентом артурской газеты "Новый край"...

- Артурская сплетница тож, - проворчал поручик.

- Я не согласен с такой оценкой нашей деятельности.

- Описываете мифические генеральские подвиги, а о настоящих героях-солдатах и матросах - молчите. Послушать вас, так весь Артур держится на Стесселе, Никитине, Фоке и прочей сволочи. И все свое внимание уделяете тому, что сказала, что подумала и о чем не думала Вера Алексеевна, какой готовят обед у генерала Смирнова, сколько раз мадемуазель Белая встречалась с Звонаревым, - гудел Борейко.

- Оставь меня в покое, Борис! - вспыхнул прапорщик.

Ножин недоумевающе глядел на обоих офицеров.

- Мадемуазель Белую я не имею чести знать, и вообще о ней, насколько мне известно, никогда ничего не писалось!

- Зато, наверное, знаете мадемуазель Селенину.

Ведь вы, кажется, живете рядом с Пушкинской школой?

- Эту маленькую и очень свирепую учительницу, которая беспрерывно меня терзает своей музыкой и пением? Увы, знаю, и даже слишком хорошо!

Звонарев торжествовал, ехидно поглядывая на Борейко.

- Ольга Семеновна обладает прекрасным слухом и недурным голосом, заметил Борейко.

- Надо добавить: на твой вкус и взгляд, - подсказал Звонарев.

- Конечно, иногда бывает приятно послушать и ее, но после целого дня канонады так хочется тишины и покоя...

- Пьете? - перебил Ножина Борейко, наливая водку в стаканы.

- Пью, но только рюмками.

- В чужой монастырь со своим уставом не суйтесь!

На Залитерной рюмок и в заводе нет, поэтому прошу. И поручик протянул корреспонденту стакан. - Ваше здоровье!

Ножину ничего не оставалось, как выпить, Борейко не замедлил вновь наполнить стакан.

- Не могу, ей-богу, не могу больше, - уверял корреспондент.

- Я выпил за ваше здоровье, надеюсь, что вы, хотя бы из любезности, ответите мне тем же.

Пришлось гостю еще раз опорожнить свой стакан. Он быстро начал хмелеть.

- Разрешите осмотреть батарею? На свежем воздухе мне будет лучше.

- Милости прошу! - И они вышли из блиндажа.

Солнце еще достаточно сильно грело. От жары Ножину стало еще хуже, и он поторопился отойти в сторону. Вернувшись через некоторое время, он умылся, привел себя в порядок и, извинившись за причиненное беспокойство, предложил сфотографировать батарею вместе с солдатами и офицерами.

- Я этого не разрешу, - нахмурился Борейко.

- Снимок не будет помещен в газете.

- Если вы это сделаете, я настою на вашем расстреле. В Артуре и так достаточно шпионов, - заявил поручик. - Не угодно ли вам пройтись вместе со мной в стрелковые окопы? Оттуда вы сможете заснять японские укрепления. Надо думать, они им известны лучше нашего и едва ли заинтересуют их.