Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Русская православная церковь через своих проповедников предложила объяснение терроризма, основанное на провиденциальном видении мира. Неудачи покушений 19 ноября 1879 г. и 5 февраля 1880 г. однозначно истолковывались церковью как чудеса, но в то же время и как нечто само собой разумеющееся. «Помазанника Божия» нельзя убить: «Ни пуля, ни огонь, ни другие измышления, адские орудия врагов, не похитят от нас царя, пока на то будет Святая Воля Божья», — убеждали священники паству {484} 484 Пригоровский А. Речь к сельским прихожанам по случаю покушения на жизнь Государя Императора 5 февраля 1880 // Руководство для сельских пастырей. 1880. № д. с. 102. . При такой начальной посылке проповедникам необходимо было объяснять не причины покушений, а причину Божьего «попущения» злоумышлении на императора. Возможность наказания самого Александра II исключалась. Протоиерей Василий (Нечаев), напоминая прихожанам историю Иова Многострадального, специально оговаривал: Россия не должна впасть в заблуждение, в которое впали друзья Иова, посчитавшие, что его муки — кара за грехи. «Остережемся думать, что Господь покарал царя за его личные грехи, которые притом нам неизвестны», — наставлял он {485} 485 Нечаев В. Событие 1 марта перед взором верующего. Слово во второе воскресенье Великого поста // Душеполезное чтение. 1881. № 4. С. 516. . Оставалось единственно возможное объяснение: «попуская» совершаться покушениям, Бог «поучает событиями» «нерадивых чад» {486} 486 Речь в московском Успенском соборе, сказанная 8 февраля преосвященным Амвросием, епископом Дмитровским // Церковный вестник. Часть неофициальная. 1880. № 7. С. 3–4; Ковальницкий А. Речь перед молебном по случаю чудесного спасения жизни Государя Императора 19 ноября 1879 года // Руководство для сельских пастырей. 1879. № 50. С. 417. .

В речах священников Александр II представал как идеальный христианский православный царь — милосердный, незлобивый, кротко несший бремя власти. Великие реформы, прежде всего отмена крепостного права {487} 487 Сказание в память в Бозе почившего Государя Императора Александра II // Кафедра Исаакиевского собора. СПб., 1880. Т. 14. С. 15. , «христианское служение» императора во время Русско-турецкой войны {488} 488 Богородский Ф. Речь по случаю мученической кончины Государя Александра Николаевича // Руководство для сельских пастырей. 1881. Приложение к № 13. С. 173. , и ранее в официальной пропаганде представлявшиеся подчас как духовные, а не политические акты {489} 489 См.: Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии: В 2-х т. М., 2004. Т. 2. С. 107. , были наполнены новым смыслом. Все они оказывались деяниями христианина, заслужившего через праведную жизнь, положенную во имя других, мученическую смерть, а следовательно, и мученический венец. Совпадение цареубийства и последовавших за ним обрядов с Великим постом позволили проповедникам вплести событие 1 марта 1881 г. в канву евангельского мифа. Церковь настаивала даже не на сходстве отдельных моментов, но на внутреннем, мистическом родстве событий в Иудее и Петербурге: император, как Помазанник Божий, был принесен в жертву ради искупления грехов русского народа {490} 490 Подробно см.: Сафронова Ю.А. «Отец твой и не мученик, и не святой…»: конструирование образа императора Александра II после цареубийства 1 марта 1881 года// Исторические записки. 2009. Вып. 12 (130). С. 139–158. . Священники в один голос наставляли паству: следует молиться, чтобы царь-освободитель по смерти удостоился высшей награды — был сопричислен «к лику святых страстотерпцев, мучеников, положивших живот свой за Веру, Царский Престол и Отечество» {491} 491 Попов Н. Поучение перед панихидою по усопшем в Бозе Благочестивейшем Государе Императоре Александре Николаевиче в день погребения его // Пермские епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. 1881. № 12. С. 168. , покрыт «славным венцом мученика» {492} 492 Добровольский М. Слово к сельским прихожанам по случаю кончины Благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича // Вятские епархиальные ведомости. 1881. № 7. С. 171. .

Проповедникам удалось предложить интерпретацию 1 марта 1881 г., которая превращала его из события, безусловно подрывающего престиж монархии, свидетельствующего о глубоком кризисе империи, в событие, прославляющее самого монарха. Образ царя-мученика, многократно воспроизводившийся не только проповедниками и журналистами, но и самими подданными, свидетельствовавшими монарху в адресах свои «верноподданнические чувства», тем не менее едва ли мог удовлетворить потребность в осмыслении покушений на Александра II. В статьях журналистов и даже в некоторых проповедях представление об императоре как о мученике приписывалось «народу», «простому русскому мужичку, знающему цену страданиям» {493} 493 Русь. 1881. 15 марта. . В таком приписывании, однако, всегда есть оттенок превосходства. Если обратиться к личным документам представителей общества, то окажется, что в них очень мало упоминаний об императоре-мученике в том религиозном смысле, который вкладывали в этот образ проповедники {494} 494 Исключение: Паренсов П. Из прошлого. Воспоминания офицера Генерального штаба. Ч. 4: В Болгарии. СПб., 1908. С. 23. . Напротив, в записках, адресованных представителям власти, они довольно часто «проговаривались», употребляя понятие «мечение» отнюдь не в том значении, на котором настаивала церковь. Убитого императора называли «мучеником за идею государства и общественного порядка, благоустройства» {495} 495 Записка о толках и суждениях населения гор. Варшавы №18, 7 апреля 1881 // ГАРФ. Ф. 102. 1881. 3 д-во. Оп. 77. Д. 1019. Л. 103 об. или «мучеником всей этой государственной безурядицы» {496} 496 Евреинов Г.А. Реформа высших государственных учреждений России и народное представительство. СПб., 1905. С. 18. , тем самым свидетельствуя о неудаче официального толкования покушений.

Размышляя о террористических актах, представители общества использовали три разных образа государя. Формирование мнения о возможном цареубийстве зависело от того, кого именно видел в Александре II подданный — монарха, политика или человека.

Анонимный корреспондент М.Т. Лорис-Меликова, уверяя в феврале 1880 г. главного начальника Верховной распорядительной комиссии, что он «средний человек», «масса», а потому может говорить от лица всего общества, писал: «Социалистические покушения задевают меня, по-видимому, не прямо, а в лице моего царя, но я ведь без него обойтись не могу. Если не станет Александра II, Александра III, если бы, наконец, не стало бы всех, то я непременно создам царя, потому что не могу жить без него, как без Бога» {497} 497 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Средний человек» // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 140. . Это письмо — квинтэссенция такой модели восприятия монарха, когда значение имеет не конкретный носитель власти (можно убить Александра II, Александра III и всех прочих), а его сакральный статус «Помазанника Божия»: верноподданный не может жить без государя.