Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Вероятно, уверения дворян Санкт-Петербургской губернии, что они «с давних пор привыкли и с детства привычны к безграничной преданности царствующему государю» именно потому, что «в течение стольких веков» видели в нем «точку опоры и своего главу» {498} 498 Письмо дворянства Петербургской губернии неустановленному лицу о необходимости борьбы с революционным движением //Там же. Ф. 1641. Оп. 1. Д. 78. Л. 1. , равно как любые подобные высказывания в верноподданнических адресах, можно рассматривать как риторическую традицию, а не выражение искренних чувств. Дневник гимназиста VII класса В.В. Половцова (будущего известного ботаника), не предназначенный для чужих глаз, может отчасти опровергнуть подозрения в неискренности всех подобных заявлений. 27 марта 1881 г. он анализировал свою реакцию на сообщение об убийстве императора: «Странно как-то это: я никогда не видел государя, лично мне или даже, пожалуй, вообще дворянам он не сделал особенных благоволений, но все-таки я чувствовал к государю особенную привязанность, так что с радостью умер бы за него, по крайней мере, мне это так кажется» {499} 499 Половцов В.В. Дневник. 11 марта 1879–7 апреля 1885 // ОР РНБ. Ф. 601. Д. 1694. Л. 36. .

Корреспонденты сановников, стараясь оправдать свое обращение к высочайшим адресатам, порой ссылались не на право представителя общества, озабоченного политическими неурядицами, но на более священное право: «Каждый честный верноподданный должен стремиться, чтобы снасти своего обожаемого государя», — писал 5 марта 1880 г. капитан А. Андреев М.Т. Лорис-Меликову {500} 500 Андреев А. — Лорис-Меликову М.Т., 5 марта 1880 // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 532. . Тот же долг верноподданного побуждал свидетельствовать «чувство искреннейшей и глубочайшей верноподданнической преданности к возлюбленному монарху» {501} 501 Отношение калужского губернатора министру императорского двора, 13 февраля 1880//Там же. Ф. 472.Оп. 16. 275/1292. Д. 3. Л. 114. . Отставной коллежский асессор Ф.И. Закрицкий писал государю о «душевных страданиях», вызванных известиями о покушениях, которые не дают ему «покойно ни съесть куска хлеба, ни уснуть» {502} 502 Там же. Л. 220. .

При таком взгляде на монарха верноподданнические чувства должны были быть сильнее любых других чувств, даже родительских. Примером последнего может служить письмо болховского уездного предводителя дворянства В. Филатова, который обещал министру внутренних дел отказаться от своего сына, если тот окажется замешан в каком-либо политическом деле, мотивируя это «беспредельной преданностью» государям и Отечеству {503} 503 Филатов В. — Лорис-Меликову М.Т. 28 марта 1881 // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 87. Л. 19. . Даже если не верить обещаниям отца, который таким образом, вероятно, пытался выгородить своего сына, арестованного 3 марта в Петербурге по подозрению в принадлежности к «противозаконному сообществу», это письмо нельзя сбрасывать со счетов. Оно демонстрирует если не то, что чувствует верноподданный, то, во всяком случае, что ему должно чувствовать. Случай семьи Филатовых был не единственным. И.С. Мережковский, чиновник дворцового ведомства, 1 марта 1881 г., услышав от старшего сына Константина речь в защиту «извергов», «закричал, затопал ногами, чуть не проклял сына и тут же выгнал его из дому» {504} 504 Мережковский Д.С. Автобиографическая заметка // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: В 24-х т. М., 1914. Т. 14. С. 110. .

Отдельные случаи семейных неурядиц легко было перенести на отношения общества к террористам: даже если они — «дети» русских «отцов», это обстоятельство не должно служить для смягчения их участи, потому что они смеют посягать на царя. Штабс-капитан И.И. Астапов, корреспондент московского генерал-губернатора, «старый кавказец», обещал сделать «военный суд и расправу» над своими сыновьями-студентами, если те «не будут меня почитать». Своим отношением к детям он хотел явить пример для подражания: так же надлежит поступать правительству с бунтующей молодежью {505} 505 Астапов И.И. — Долгорукову В.А. // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 71. Д. 32. Л. 37 об. .

Безусловное осуждение любых покушений на монарха в силу того, что он является «Помазанником Божьим», влияло на рассмотрение других вопросов, которые поднимали события 1879–1881 гг. Возможно было осознавать несовершенство системы образования, видимый упадок религии, произвол администрации и т. д., но ни одно из этих обстоятельств не могло послужить для оправдания действий террористов в глазах тех представителей общества, которые считали, что государь должен быть «неприкосновенен» {506} 506 Записка надворного советника Дмитрия Валькова о мерах борьбы с революционным движением // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 53. Л. 1. .

Представление о русском монархе как о «Помазаннике Божьем» существовало во многом отдельно от личности правителя, находящегося в тот или иной момент у власти. И.Д. Делянов, проговорившийся, что цареубийство в принципе возможно, лишь бы оно совершалось с соблюдением «приличий», т. е., устраняя конкретную личность, не наносило бы удар по идее неприкосновенности священной особы государя императора, в своих взглядах не был одинок. С.Ю. Витте в воспоминаниях утверждал, что некоторые из «самых близких к покойному государю» людей в ответ на его расспросы о гипотетическом продлении царствования Александра II еще на десять лет высказывали мнение, что в этом случае «главное влияние утвердилось бы в совершенно невозможных руках». При этом они добавляли: «Об этом не надо говорить, чтобы не ослабить силу сокрушающего впечатления, которое может в будущем укрепить и нравственно объединить Россию» {507} 507 Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 1: (1849–1894). Детство. Царствования Александра II и Александра III. М., 1960. С. 520. .

Размышлявшие о цареубийстве представители русского общества редко поднимались до такого уровня абстракции, чтобы не замечать, что террористы покушаются именно на Александра II. Отношение к личности монарха явно или неявно присутствует в большинстве рассуждений о террористических актах «Народной воли».

Р. Уортман пишет о том, что все правление Александра II было основано на «сценарии любви». Официальная пропаганда подчеркивала такие черты личности императора, как любовь к подданным, доброту, жертвенность {508} 508 Уортман Р. Сценарии власти. С. 107. . Обращаясь к власти, подданные апеллировали к образам царя-освободителя, предлагавшимся официальной пропагандой и поддерживавшимся церковью и легальной печатью. В письмах и стихотворениях, адресованных Александру II и Александру III, упоминались «великие и достославные благодеяния светлого и радостного для России царствования» {509} 509 Прошение Г. Якобсона Государю Императору Самодержцу Всероссийскому // РГИА. Ф. 1405. Оп. 535. 1880. Д. 55а. Л. 2. . Императору приписывалось желание «освобождать людей, чтобы все назывались людьми без различия и чтобы никто не сделал зла ближнему» {510} 510 Копия с донесения переводчика еврейского языка // Там же. Ф. 472. Оп. 16. 381/1901. Д. 6. Л. 71. . Речь шла не только об отмене крепостного права («Который среди всех невзгод / Из рабства вывел свой народ» {511} 511 Там же. Л. 45. ), но и об освобождении братьев-славян («И за скалистыми горами / Мильонам Ты свободу дал» {512} 512 Там же. Л. 149. ). При этом, казалось, подданным куда важнее были черты христианина («во всем мире не было и нет из царей подобных на земле ангельской души Твоей от начала мира, чтобы из царствующих особ кто бы так сердобольно ходил по баракам на войне за больными» {513} 513 Всеподданнейшее прошение П.М. Сергеева, 31 декабря 1879 // Там же. 275/1292. Д. 3. Л. 11. ), чем политика. Упоминания о даровании «нового суда» {514} 514 Павлов С. Последний вздох старца по св. великомученической кончине здесь или вечной по всюду жизни Благочестивейшего Государя Императора нашего Александра II Великого // Там же. 381/1901. Д. 6. Л. 45. терялись среди рассказов о спасении «убогих» от «нужд и лишений», любви к детям и т. п. {515} 515 Анисимов К. Ha 1 марта 1881//Там же. Ф. 733. Оп. 194. Д. 194. Л. 173.